Под свист пуль

Закончив подведение итогов, Агейченков отпустил офицеров и только Даймагулова с Вощаниным попросил задержаться. Разговор есть, предупредил он, искоса мазнув своих замов синевой прищуренных глаз, что означало: речь пойдет о чисто конфиденциальном. Так оно и вышло.

Николай Иванович знаком попросил их присесть поближе, сам опустился верхом на стул – это была одна из его излюбленных поз. И, дождавшись, пока все офицеры вышли из палатки, приглушенно сказал:

– Вот что, други мои. Вы тут старожилы, с азов создания чечено-ингушской границы, можно сказать, здесь колотитесь. Да и опыта вам не занимать. Помогите разгадать одну шараду. Никак не могу взять в толк, как она возникла. Может, вы более догадливы?

Предисловие не обещало ничего хорошего. Даймагулов знал, что командир – мужик самостоятельный и в подсказке нуждается крайне редко. Он самолюбив и обычно принимает решение без чьей-либо помощи, лишь иногда обговаривая со своими штабниками предварительные условия. Просьба его была необычной.

Агейченков сделал довольно длительную паузу, и нетерпеливый Вощагин, поерзав, не выдержал и спросил:

– В чем, собственно, дело, Николай Иванович? Не темни.

Голос у него был густой, хрипловатый. Видно, простыл немного, лазая по заснеженным высокогорным заставам. Его редко можно было застать в отряде. Он и сегодня только утром вернулся из первой комендатуры, имевшей непосредственную связь с грузинскими пограничниками. Начальник разведки частенько с ними контачил. Простуда была легкой – Борис Сергеевич, хотя с виду и был хлипковат, неширок в плечах и не имел ни бугристых накачанных мускулов, ни борцовской шеи, отличался отменным здоровьем. Даймагулов знал, что Вощагин – самбист высокого класса, не раз побеждавший на региональных соревнованиях и занимавший призовые места в своей наилегчайшей категории. На его невозмутимом, остроносом лице ничего нельзя было прочесть: словно маску надели, и выражение поэтому не меняется, даже если выстрелить над ухом. Глаза, зеленые, как у кошки, тоже были непроницаемыми, прятались за нависшими над ними тяжелыми надбровными дугами, и трудно было разгадать, спокойные они или взволнованные.

– Покрепче держись за стул, Борис Сергеевич, – бросил Агейченков разведчику.

Но Вощагина трудно было чем-либо ошарашить.

– А что, такая уж замысловатая шарада? – насмешливо спросил он.

– Представь себе, да… Как ты, начальник разведки, объяснишь мне появление в тылу нашего отряда огромного количества долларов, в большинстве своем фальшивых? В Чечне их никак не могли сработать. Слишком высоко качество. Явно заграничное производство.

– Из каких источников сведения получены?

– Сорока на хвосте принесла.

– Понятно, откуда прилетела белобока. Вчера у нас был, насколько мне известно, Роман Трофимович Улагай.

– А разве для тебя, Борис Сергеевич, что-нибудь бывает секретом? – подал ехидную реплику Даймагулов.

– На том стоим, – не без самодовольства отозвался разведчик.

– В каждую дырку нос суем, хочешь сказать, – снова не удержался инженер.

– Хватит вам… – с улыбкой прервал командир их шутливую перебранку. – Обнюхайтесь, свои же.

Все рассмеялись.

– Значит, данные точные, – задумчиво протянул Вощагин. – Полковник Улагай никогда не оперирует непроверенными фактами.

– Вот и я так полагаю, – назидательно сказал Агейченков. – Прошла валюта… и взрывчатка, кстати, тоже. И все – через расположение нашего отряда – из Грузии. Сделаны-то они наверняка подальше.

– По воздуху перелетели, – криво усмехнулся Даймагулов, – как черные орлы. Может, боевых птиц приручили?

– А ты зубы-то не скаль, Николай Николаевич! – оборвал его Агейченков, – Отлично знаешь, что доставлена «зелень» по твердой земле. И это уже твоя епархия, дорогой инженер.

– Но тут же сотни ущелий, ущельиц и троп, – сердито возразил Даймагулов.

– И все же мы должны нащупать их маршрут! – нахмурился Агейченков. – Он должен быть не так мелок, как можно предполагать. Ведь речь идет о миллионах банкнот и сотнях килограммов взрывчатки. Канал доставки должен быть для боевиков надежный.

– В этих чертовых горах действительно столько тайных троп… – сморщившись, пробормотал Вощагин.

– А вот инженер, помнится, говорил, что все основные пути перекрыты, – заметил командир. – Не так ли, Николай Николаевич?

Спорить было бесполезно. Факты – вещь упрямая и практически бесспорная, особенно, если они получены от таких людей, как Улагай. Даймагулов не ответил и задумался. Неужели эти проклятые чеченцы нашли-таки надежный канал транспортировки злополучной контрабанды? Но где он? Как его отыскать?

Ответов на эти вопросы не было.

Все замолчали, хорошо понимая, что дальнейший спор и обсуждение, если не высказано ни одной дельной мысли, бесполезны.