Под угрозой скандала

– Я рада обществу, – сказала Эмма и почти не погрешила против истины.

Она была счастлива видеть Дэвида. В ней против воли вспыхнула надежда.

Мюррей заметил в саду белку и погнался за ней. Эмма впустила Дэвида и закрыла дверь. Она не могла поверить, что Дэвид здесь, в ее доме. Словно ее мечты стали реальностью.

– Прошу вас, садитесь, – сказала она, поспешно подвинув кресла. – У Мэри выходной, но я научилась подогревать чайник.

Дэвид медленно опустился в кресло, в котором сидел в прошлый свой визит к Эмме. Глядя на него, Эмма невольно вспомнила шампанское. Танец. Поцелуй. Господи боже, поцелуй! Она отвернулась к огню и потянулась за чайником.

– Не беспокойтесь, Эмма, – сказал Дэвид.

Что ж, по крайней мере, он называет ее Эммой. Это определенно хороший знак.

Может быть, сейчас самое время спросить его о сокровищах и замке. Но лучше, наверное, сдержать свои порывы и проявить вежливость.

– Я читала, – сказала она, – и как раз подумала о мисс Мартон.

– У нее все хорошо. Как раз об этом я и хотел с вами поговорить.

– Я хочу извиниться за то, что вы увидели в книжной лавке, – быстро сказала Эмма. – Филип очень удивил нас своим визитом, а когда он увидел, что мисс Беатрис читает о королеве Елизавете… я боюсь, он был несколько… несдержан.

– Как его кузен, ваш муж?

Да, совсем как Генри. Эмма покраснела при мысли, что Дэвид так хорошо осведомлен о ее прежней семье.

– Что-то вроде этого. Но прошу вас поверить мне, сэр Дэвид, я никогда и ни при каких обстоятельствах не подвергла бы мисс Беатрис опасности. Она очаровательная, умная девочка, и я к ней очень привязалась.

Эмма взглянула на Дэвида и заметила, что четкие, строгие черты его лица немного смягчились.

– Да, Беатрис хорошая девочка, и я знаю, как ей нравится проводить время с вами. Теперь она мне все время рассказывает о Елизаветинской эпохе. Но у нее нет матери, и мне приходится проявлять двойную заботу о ней.

– Разумеется.

Дэвид откинулся на спинку кресла, побарабанил пальцами по деревянному подлокотнику.

– Я уверен, вы уже слышали о том, как я потерял жену.

Скандальный побег Мод Мартон.

– Да, и мне очень жаль.

– Беа, конечно, не знает правду, но я никогда не позволю снова причинить ей подобную боль. Не позволю, чтобы ее коснулся хоть один скандал.

– Понимаю, – медленно сказала Эмма. Ей захотелось обнять себя за плечи, чтобы сдержать охватившую ее дрожь. – Вы хотите сказать, что я могу вовлечь вашу дочь в скандал, если она будет проводить время со мной?

Дэвид нахмурился. Эмма отвернулась к пылавшему в камине огню, боясь взглянуть на Дэвида.

– Вы очень нравитесь Беатрис, – осторожно проговорил Дэвид. – Фактически со дня смерти ее матери вы первая, кому удалось вызвать на ее лице улыбку и вернуть ей интерес к жизни. Я бы хотел, чтобы вы и дальше давали ей уроки, если вы согласны. Однако нам следует быть… осторожными.

Эмма обернулась.

– Потому что ваша невеста может не так понять?

Дэвид удивленно посмотрел на нее:

– Моя невеста?

– Мисс Хардинг, – ответила Эмма, чувствуя боль при мысли, что слухи могут оказаться правдой.

– Мисс Хардинг? Но я не помолвлен с мисс Хардинг и ни с кем-либо еще. Почему вы так решили?

– Ну, я… – Эмма смущенно умолкла.

– Уверяю вас, я не помолвлен с мисс Хардинг. Моя единственная забота, Эмма – моя дочь. Надеюсь, вы поймете меня правильно.

– Я не… конечно, я понимаю. Я… – Эмма была в растерянности. В присутствии Дэвида она всегда терялась. – Но вы должны на ком-нибудь жениться. Все так говорят.

Дэвид вскочил, на его лице отразился гнев.

– А вы? Вы выйдете снова замуж? Только потому, что все говорят, будто это необходимо?

– Одного брака мне оказалось вполне достаточно, – горько усмехнулась Эмма.

– Мне тоже. Вы не должны полагаться на слухи, Эмма. Кому, как не нам с вами, знать, насколько ошибочными они бывают.

Эмма покачала головой и спрятала лицо в ладони. Ей вдруг захотелось, чтобы все оказалось сном, чтобы она могла начать жизнь сначала.

– Вся моя жизнь, сколько себя помню, была окружена слухами. От них нигде не укрыться. Я думала, если вернусь домой, слухи улягутся, и я смогу все начать сначала. Но все оказалось гораздо хуже. В Европе, по крайней мере, меня никто не знал, а здесь, рядом с людьми, которые мне небезразличны…

Эмма отвернулась, не в силах более смотреть Дэвиду в лицо. Она едва не выдала себя. Атмосфера в ее маленькой гостиной сгустилась, как перед грозой.

– Люди, которые вам небезразличны? – мягко переспросил Дэвид.

В напряженной тишине комнаты он приблизился к Эмме, она ощутила исходящее от него тепло. Откуда он знает? Наверное, догадался по ее поведению, что она к нему неравнодушна. Все то, что отталкивало в нем Эмму, когда она была молоденькой девушкой, – спокойное достоинство, стремление опекать окружающих, тонкий юмор, – теперь, напротив, привлекало ее.

Она желала его, и те чувства, что он в ней вызывал, сводили ее с ума. В его присутствии Эмме всегда страстно хотелось стать лучше, достойной его, но она не знала, как это сделать.