Под Варды синими сводами (СИ)

— Маленькая рыбешка из тэлери! — заливисто смеясь, проговорил юный феанарион, — Что ты здесь забыла? Отправляйся к себе в пропитавшийся рыбьей вонью Альквалонде!

Нэрвен не обладала присущей отцу кротостью, характером пойдя в гордящуюся своим происхождением и высотой рода мать, поэтому ответила так:

— Ты — краснорожее чудовище, не смей мне указывать! Ты и твой отец сгорите в пламени вашей гордыни! — она притопнула ножкой и вызывающе взглянула в пылавшие красным огнем зрачки кузена.

— Ах ты, мелкая дрянь! — замахнулся на нее юный квендэ. Нэрвен выдержала бы любой удар. Она была к этому готова, намеренно провоцируя этого глупого, неотесанного подростка.

В этот момент откуда-то с нижнего этажа послышалось раздраженное: «Карнистиро!» — это Нэрданель звала своего отпрыска.

— Я с тобой расквитаюсь! — пригрозив ей кулаком, прошипел четвертый сын Феанаро и направился к лестнице, ведущей прямиком туда, где располагались помещения кухни.

В следующий свой приезд в Тирион, когда дед Финвэ устраивал очередные грандиозные чествования Валар, Нэрвен уже сама была подростком. Нескладная, высокая, худая, она начинала вступать в пору перехода от детства к ранней юности. Она бегала вместе с братьями по лесам, выходила в море на подаренном дедом их старшему прекрасном лебедином корабле, осваивала навыки мечного боя, стрельбы из лука и прочие премудрости военной науки, одевалась в удобный мужской камзол и штаны и казалась пятым сыном Арафинвэ.

Такой она и предстала Майтимо и его братьям, приехав в числе прочих на празднования. Майтимо поразил ее воображение. Позже она узнала, что его яркая красота пленяла многих дев. Первые красавицы из ваниар и нолдор тянулись к нему на праздниках, желая завладеть вниманием старшего принца Первого Дома, танцуя и кокетничая с ним, блистая драгоценностями и белизной улыбок. Сам Майтимо, казалось, вообще был чужд каким-либо чувственным побуждениям. Он был вежлив и обходителен со всеми девами, но ни одна не сумела вызвать в нем чувств сколько-нибудь напоминающих любовные.

Вот и она, Нэрвен, считавшая себя особенной, не такой, как прочие нисси*, угодила в ловушку его зелено-серых глаз, точно так же, как это произошло с десятками других простушек и дурочек. Стоя в углу в своем серо-серебристом скромном платье, Нэрвен терзалась от первой безнадежной любви, сама не осознавая толком, что с ней происходит. Она чувствовала себя неуютно одетая в женский наряд со всеми этими блистающими побрякушками, прицепленными к нему, и всегда старалась свести к минимуму количество навязываемых ей служанками украшений, а вдобавок ко всем неудобствам, она чувствовала себя униженной этой вспыхнувшей в ней полудетской любовью и неспособностью подавить ее в себе.

Тогда же она ощутила на себе изучающий ее издали, мерцавший красным светом, взгляд. Нэрвен обернулась, удивляясь его способности появляться внезапно, так что она лишь в последний момент, когда он уже был совсем рядом, замечала его. Карнистиро был теперь высоким статным молодым квендэ, красивым яркой, вызывающей красотой — даром Огненного Духа и огненной внешности Нэрданэль. Одет он был с шикарной небрежностью. Как будто вовсе и не драгоценные камни и жемчуг, шелк и дорогой атлас в сочетании с белым золотом венца и красным золотом вышивки, украшали его, а дешевые медные или стальные бляшки, нашитые на простые льняные одежды.

Его насмешки были ядовитыми и беспощадными, а глаза, когда он на нее смотрел, горели как красные угли в остывающем костре.

— Берегись, рыбешка! — бросил он ей с наглым выражением на румяном лице, проходя мимо и намеренно толкая ее плечом.

Ради Майтимо, присмиревшая от неожиданно запылавшей в ее сердце любви, Нэрвен готова была сносить многое. В том числе и колкости его краснорожего младшего братца. Как же он ей был ненавистен — этот самодовольный, грубый и жестокий Морьо!

Шло время. Они жили в Альквалонде в безмятежном спокойствие. Мысли о старшем феаноринге постепенно перестали терзать ее юную душу, жадную до новых впечатлений и новых чувств.

Как-то, в час Тельпериона, к ним приехал с неожиданным визитом Мастер Феанаро. Вместо того, чтобы запереться в рабочем кабинете отца и часами препираться с ним относительно судьбы короны нолдор и прочих животрепещущих для главы Первого Дома вопросов, он пожелал разделить с ними всеми обеденную трапезу и потом отправиться на прогулку вдоль берега по пустынному пляжу, а затем осмотреть порт и находившиеся на причале корабли.

С того дня Феанаро стал частым гостем во дворце деда Ольвэ. Приходил один, без стражи, садился где-нибудь в уголке широкой продуваемой морским ветерком беломраморной приемной, что-то записывал в свой пергамент, или, может, рисовал — она не знала точно. Зато точно знала, что Мастер во время этих долгих визитов не сводит с нее своих холодных, как глубины открытого океана, глаз.