Под Варды синими сводами (СИ)

Бережно опустив на траву у края тропинки легкое и показавшееся хрупким тело, Орофер внимательнее вгляделся в черты лица незнакомца и снова не поверил своим глазам — перед ним была юная эллет.

Его рациональное мышление отказывалось сейчас дать ему какие-либо убедительные и логичные объяснения появления этой десс на их пути, поэтому Орофер ограничился тем, что позволил менее рациональной части себя, отвечающей за целительские способности и прочие известные ему секреты магии, вступить в свои права и приложил ладони к вискам девушки.

Наткнувшись на «авад»* — глухую защиту при попытке проникнуть в ее мысли, Орофер почел за лучшее просто привести ее в сознание и спросить кто она, откуда и почему ищет Куталиона.

Отдав ей немного своей жизненной энергии, смешанной с жизненной энергией леса, он, заметив, что она открывает глаза, протянул ей свою флягу с водой, предварительно сбрызнув ей лицо девы.

— Белег… он поможет… — пробормотала она, приходя в себя.

— Кто ты? — спросил Орофер, хмуря черные брови.

Она всматривалась в его лицо и большими глотками пила из фляги. Наконец, утолив жажду, она четко произнесла:

— Он тоже похож на лиса…

Собрав всех воинов отца и Амдира, находившихся в лагере, я сказал им, что они здесь, чтобы отстаивать, как их отцы и деды в Первой Битве, земли Белерианда и что каждый час промедления стоит воинам голодрим, с Владыкой которых мы заключили союз, обязывающий помогать им, многих жизней и многих ран. Я напомнил, что именно им, так называемым изгнанникам, мы обязаны спокойствием вокруг наших границ на протяжении почти пяти столетий и призвал всех, кто добровольно того пожелает, последовать за мной и воинами Белега, которые в его отсутствие подчинялись мне.

Окончив мою речь, я вернулся в укрепление, чтобы предупредить отца, но нашел лишь Амдира, спрашивавшего, собираюсь ли я обедать или желаю дождаться отца, отправившегося на прогулку с Саэлоном.

— Передай ему, что я ушел с отрядом Белега! Он знает, куда мы отправляемся! — бросил я Амдиру, набегу надевая стеганую нижнюю куртку, защищавшую от вражьих стрел.

В этот миг за окнами послышался топот копыт въезжающих во двор лошадей. Я выбежал на крыльцо, чтобы сказать отцу, что собираюсь выступить на помощь голодрим Таргелиона и замер — Саэлон вел под уздцы отцовского коня, а в его седле сидела она.

Слова, заготовленные для отца, и все мысли мгновенно испарились из моего сознания и, лишенный дара речи, я мог лишь смотреть на нее, не двигаясь, боясь, что от моего движения она растворится в воздухе словно морок.

— Не стой как истукан, Лис, — донесся до меня голос отца, — А ты распорядись, чтобы подавали обед — мы спешим… — он уже говорил с кем-то из слуг.

Мы стояли на крыльце, молча обнявшись. Она лишь прошептала по госанна мое имя, и от этого шепота сердце кольнуло неведомой прежде сладкой болью.

Во время обеда адар кратко рассказал мне и Амдиру о том, что узнал от Мирионэль. Она слушала, кивала, иногда давая более обширные пояснения и отвечая на вопросы Амдира.

Решено было выступать немедленно, не дожидаясь возвращения гонца из столицы. Мы знали лишь приблизительно направление движения войск Лорда Карантира и его братьев. Но этого было достаточно — для наших следопытов не составляло большого труда выследить их.

Прощание с Мирионэль, после этой нежданной и такой короткой встречи, было тягостным.

— Ты останешься здесь, тебе нужно набраться сил, — я сжимал в своих ее ладони. — Мы вернемся скоро. Я скажу твоему отцу, что ты у нас… — в ее глазах были тревога и усталость. Она печально качала головой. — Эта война закончится, мы победим и не будем больше расставаться, — шептал я, обнимая ее.

— Возвращайся скорей, — вздыхая, повторяла она. — Скажи отцу, чтоб не сердился на меня…

Досада и опустошение, которые он чувствовал, лишили его остатка сил, но задетая гордость не позволяла показать этим лесным дикарям насколько он был обессилен и измотан. Думая о том, что теперь сам изведал, что могла ощущать Халет, когда он с отрядом пришел ей на помощь, Карантир свистнул, подзывая вороного. Тот сразу откликнулся на зов хозяина, бодрой иноходью подскакал к нему, хоть и было заметно, что он натерпелся страха прошедшей ночью и изрядно вымотался.

Когда Морьо уже собирался сесть на коня, чья-то рука тронула его за плечо.

— Лорд Карантир…

Тот не сразу узнал его, с лицом, забрызганным кровью и волосами, собранными в хвост, а когда узнал, чуть не бросился с кулаками на нареченного своей дочери:

— Где она?! — сверкая глазами на молодого синда, прошипел феаноринг.

— Мирионэль у нас, в пограничном укреплении, — отвечал юнец. — Это она сообщила нам, что вы расположились на Амон-Эреб и просила следовать за вашим войском… Ваше плечо… — его взгляд скользнул по плечу Морьо, до которого он только что дотронулся, — Позвольте, я попробую…

Карантир отдернул пронзенную острейшей болью руку, перед глазами у него встала белая пелена. Мир закачался. Как сквозь сон он услышал «Отец, сюда — Лорд ранен!» и почувствовал, что его, поддерживая, опустили на землю.