Под Варды синими сводами (СИ)

Мой высокий провожатый распахнул передо мной двери, и я увидела просторную комнату, залитую теплым светом множества светильников, а также расставленных по углам и на столе ламп и свечей. Из комнаты веяло атмосферой тепла и какой-то загадочной тишины. Я шагнула внутрь, осматриваясь. Покрытые красным деревом потолки были высокими, обстановка — простой и, в то же время, такой уютной. У левой стены был камин, напротив него, поверх ковров, устилавших пол, лежали шкуры медведя и каких-то других животных. Вокруг камина расположился ряд широких, по виду удобных кожаных кресел, чередующихся с невысокими круглыми столиками, уставленными кувшинами и чашами, полными различных кушаний и фруктов.

Противоположенная стена представляла собой ряды полок с книгами. Помимо книг на полках стояли и какие-то причудливые статуэтки, небольшие скульптуры из камня, металла и дерева, и еще какие-то безделушки — шкатулки, коробочки, необработанные полудрагоценные камни.

В глубине просторной комнаты стоял массивный стол, заваленный свитками, фолиантами, расстеленными поверх него картами и в беспорядке разбросанными, частью сломанными, письменными принадлежностями. Так же на столе я заметила чашу, доверху наполненную спелыми, крупными черно-бурыми черешнями и несколько небольших метательных кинжалов.

Почти всю стену напротив двери занимало широкое окно со скругленными углами и вкраплениями разноцветных стекол. Сумерки за окном сгущались, но шторы из плотной темно-багровой ткани еще не были задернуты. У окна я заметила высокую широкоплечую фигуру…

«Отец!!! Это он!!!» — молнией сверкнуло в сознании. При моем появлении стоявший у окна нолдо медленно повернулся и устремил взор на меня, гордо вскинув подбородок.

Первые мгновения мы просто смотрели друг другу в глаза. Сердце мое колотилось как бешеное в груди, волнение перехлестывало через край. Я жадно всматривалась в его черты, замечая наше внешнее сходство. Лицо отца казалось странно молодым. По меркам атани — народа матери, с которыми я сверяла все, что было доступно моему воображению и взору, ему нельзя было дать больше тридцати лет. Кожа на лице была бледной, но на худых щеках и скулах горел заметный алый румянец. Белый лоб с падающими на него темными прядями ровных волос, слегка изогнутые угольно-черные брови, прямой нос, красиво очерченный рот, чуть острый подбородок. Но самое главное — глаза, темно-серые, блестящие, в густых и длинных черных ресницах.

Волосы у отца были длинные и густые, они лежали по бокам от шеи и угадывались каскадом за его спиной. Эти темно-каштановые прямые волосы, в которых огненными искорками плясали отблески света от светильников, были перехвачены изящным обручем из белого металла, украшенного драгоценными камнями. Одет он был, как и подобает принцу нолдор, как будто ждал меня, готовясь к встрече и желая предстать в обличье лорда гордого народа квенди из-за моря. Красная шелковая длинная туника с восьмиконечной золотой звездой на груди, надетая поверх черной, в обтяжку, шерстяной рубашки, была опоясана широким и сверкающим золотистым поясом. На ногах отца были невысокие сапоги из мягкой черной кожи.

Я выдержала его изучающий взгляд, скользящий по моему лицу и дорожному одеянию и ждала, что он заговорит первым. Сама я не была в силах говорить. Я не приготовила заранее приветственных речей. Но даже приготовь я их, в эту минуту они бы вылетели из головы, как и все прочие мысли. Я могла лишь созерцать облик отца. Внутри меня то и дело что-то обрывалось от волнения, как при падении с высоты.

— Здравствуй, Халейн, дочь Халет, — его глубокий голос прозвучал негромко, но отчетливо и гулко под этими сводами. — Я назову тебя Мирионэль — «драгоценная». Отныне твой дом здесь и все будут звать тебя этим именем. Подойди ближе, я хочу рассмотреть тебя.

Он говорил на квенья так, как если бы был совершенно уверен, что я пойму его.

— Здравствуйте, — ответила я, медленно приближаясь к нему.

Мне хотелось назвать его «атар»*, но я не смела.

— Благодарю вас, — мой голос дрожал.

«Я — драгоценная…» пронеслось в мыслях. И вот я подошла совсем близко к нему. Опустив голову и вперив взгляд в пол, я стояла перед отцом, тело трясло мелкой дрожью. Внезапно я почувствовала, как его пальцы легчайшим прикосновением дотронулись до моих убранных в простой хвост на затылке волос, потом спустились на щеку, нежно провели по ней сверху вниз, задержавшись на подбородке, мягко приподнимая мое лицо.

Я подняла на него глаза, наши взгляды встретились, и я прочла в его внимательном взоре любопытство и что-то еще, чему не знала названия. Глаза отца оказались сине-серыми и не такими темными, как это показалось издали.

— Устала? — он чуть прищурился, красивые губы тронула едва различимая улыбка. — Присядь там, — отец указал рукой в сторону кресел, — Ешь и пей, сколько пожелаешь. Потом тебя отведут в твои комнаты, — в голосе его угадывалось желание казаться дружелюбным и усталость.