Под властью пугала

– Прежде всего, Вехби-эфенди, давайте выпьем по рюмочке. Надеюсь, вы не против, – сказал Гафур-бей, ставя на стол бутылку и две рюмки. – Ну, будем здоровы!

– Будем здоровы, Гафур-бей!

– Еще по одной?

– Нет, благодарствую.

– Да уж выпейте еще одну.

– Спасибо!

– Ну а сейчас слушайте, зачем я вас позвал. Дело очень тонкое, и если хотите знать, я выбрал именно вас, потому что желаю вам добра. Ведь мы были друзьями, кажется, мы даже какие-то дальние родственники.

– Позвольте заметить, бей, мы действительно родственники по материнской линии!

– Вот-вот! Я и хочу, как родственнику, помочь вам.

– Благодарствую!

– Вы только что из Турции, не так ли? Наверняка вернулись на родину для того, чтобы еще лучше служить ей. Вы же знаете, что Албании нужны умные люди, талантливые журналисты вроде вас.

– Именно так, Гафур-бей, – с жаром поддержал Вехби-эфенди. – Вы меня правильно поняли. Я всю жизнь мечтал трудиться на благо отечества. И теперь, когда Албания наша, мы должны засучив рукава трудиться денно и нощно, должны жертвовать всем, даже жизнью, ради Албании.

Гафур-бей в упор посмотрел на него, его губы искривились в легкой усмешке. Он знал своего «родственничка» как свои пять пальцев. Этот прохвост никогда и думать не думал об Албании… Этот разговор он завел, чтобы поиздеваться над ним, но тот будто и не заметил насмешки и ответил в тон, таким образом сведя всю его иронию на нет.

– Я-то вам верю, Вехби-эфенди, я-то знаю, какой вы пламенный патриот. А между тем здесь, у нас – я имею в виду Албанию, – находятся люди, которые думают, будто вы приехали лишь потому, что вас выгнали из Турции, что тамошние газеты якобы вам отказали – одним словом, что вы были им не нужны.

– Это неправда, Гафур-бей, – возразил его собеседник. – Турецкие газеты отказывались печатать мои статьи потому, что я всегда отстаивал истину, боролся за свои идеалы. Обидно, как меня здесь не понимают. Я всю жизнь страдаю от того, что меня не понимают.

– Это так, Вехби-эфенди, но вам пришлось бы еще хуже, если бы вас понимали. Ну да ладно, оставим это. Я вас позвал сюда не для того, чтобы выслушивать вашу биографию. Я намерен поговорить с вами про другую биографию, которую вы должны сочинить.

– Сочинить биографию?

– Да, я думаю, у вас это получится.

– Я не историк, Гафур-бей.

– Знаю, что не историк, но как журналист вы уже доказали, что можете сочинить все что угодно. Нет-нет, никаких возражений. В вашем ремесле есть свои секреты. Я буду краток. Дело вот в чем… Но, прошу вас, выпейте еще рюмочку.

– Спасибо!

– Прежде чем сказать вам, что надо делать, хочу предупредить: все, что я скажу, должно остаться между нами. Никому ни слова. Это государственная тайна.

– Будьте уверены, Гафур-бей. Все, что…

– Не надо. Я уверен, что вы умеете держать язык за зубами. Итак, начнем. В нашей стране скоро изменится форма правления, вы меня понимаете?

Вехби-эфенди растерянно молчал.

– Нет, не понимаю, – наконец выговорил он.

– Поясню: в Албании будет провозглашена монархия. Эта форма правления традиционна для нашей страны, к тому же ее требует современная политическая обстановка, поскольку Албания, как республика, не может существовать в окружении монархий. Этого хотят и великие державы. Они считают, что монархия может пресечь распространение коммунизма. Изменение формы правления укрепит независимость нашей страны и высоко поднимет авторитет албанского государства…

Подробно разъясняя мотивы, по которым будет изменен режим, Гафур-бей рассчитывал на то, что человек, выбранный им, не удержит в тайне ничего, а пойдет болтать направо и налево.

– Какая радость, Гафур-бей, – сказал Вехби-эфенди, выслушав до конца своего родственника. – И так рад! Я всегда был убежденным монархистом.

Гафур-бей взглянул на него, и губы его снова сложились в ироническую улыбку. Вехби-эфенди врал без зазрения совести. Не так давно в Турции он разразился статьями против монархии, в защиту Турецкой республики.

– Но, простите меня, позвольте полюбопытствовать, кто будет королем?

– Вот кто, – ответил бей, подтолкнув к нему бумагу, лежавшую перед ним.

Увидев вытянувшееся от изумления лицо журналиста, Гафур-бей спросил:

– Что, не нравится?

– Наоборот, Гафур-бей. – Вехби Лика поспешил выказать свой восторг. – Это единственный албанец, который достоин такой чести, единственный человек, который заслуживает того, чтобы быть посажен… чтобы сесть на трон Скандербега.[17] Это гениальнейший представитель нашей нации. Я очень рад, что настал наконец этот день. Я всегда мечтал…

– Правда? – усмехаясь, спросил Гафур-бей по-турецки.

– Да, Гафур-бей, правда, – ответил Вехби серьезным тоном и добавил, будто в неудержимом восхищении: – А какой он представительный! Настоящий король!

– Вы меня удивляете, Вехби-эфенди.

– Чем?

– Уж очень вы быстро все схватываете.