Под знаком Черного Арахна

Анна потерла затекшую шею. Так увлеклась работой, что не заметила, что сидела в неудобной позе, не шевелясь, почти три часа. Все. На сегодня хватит! Сделано немало и результатами она довольна. Оглянулась, почувствовав, что в помещении, — одна. Да, так и есть. Даже не заметила, как все сотрудники покинули его. Посмотрела на часы. Ну, конечно, не мудрено, что осталась одна, ведь уже час, как закончился рабочий день. Встала, с наслаждением потянулась. Быстренько убрала в стол документы, с которыми работала, в ящик стола. Взяла сумку, набросила на шею легкий шарфик цвета молодой весенней зелени, который еще больше оттенил насыщенный зеленый цвет ее глаз, надела плащик, и легкой походкой пошла к двери. Прощаться с шефом не стала. Он был очень увлеченным человеком, в этом они были с ним похожи. Когда он работал, то ничего не видел, и не слышал, что творится вокруг. Не стала отвлекать его. Просто открыла дверь и вышла из лаборатории. Шеф всегда уходил последним. Так было всегда на протяжении уже многих лет.

В здании было непривычно тихо и даже как-то неуютно без привычной суматохи. Выйдя на улицу, окунулась в прекрасный вечер. Неторопливо побрела в сторону метро. Проходя мимо детской площадки, привычно повернула голову. Она любила смотреть на этих серьезных маленьких людей. Они как нарядные разноцветные бабочки порхали по площадке, занимаясь своими важными делами. Их звонкие голоса раздавались то со стороны качелей, то с карусели, то с горки. Возле своих чад суетились мамы и бабушки, реже — папы. Увидев свободную скамейку, присела. Торопиться было некуда. Пусть Тимоня чуток подождет ее. Недалеко от ее скамейки мальчуган скармливал булочку копошащимся воробьям, которую его заботливая мама сунула ему в руки. Воробьи мигом растаскивали пушистые крошки, затевали драку. Малыш пытался их угомонить: «Не деритесь, глупые, смотрите, сколько много еще у меня есть. Всем же достанется!». В песочнице, что-то ворча себе под нос, очевидно, копируя маму, лепит куличики девочка лет трех, в розовой шапочке.

Волна отчаяния привычно нахлынула на Анну. Как бы она хотела, чтобы у нее было вот такое маленькое чудо! Чтобы на нее с родного личика смотрели глаза, так похожие на ее собственные! Хотелось прижимать к себе хрупкое тельце, ощущать теплые детские руки у себя на шее. Вдыхать теплый, ни с чем не сравнимый, родной запах. Все на свете отдала бы за возможность иметь ребенка. Но ей было не суждено обрести такое счастье. Глаза заволокло слезами.