Под знаком феникса

Затем генсеком стал Хрущев, который как кукушонок в гнезде, стал выбрасывать с оного своих подельников. Первым отправился Берия — всесильного сталинского помощника боялись все, а потому сплотились и стали «дружить» против Лаврентия Павловича, с понятно каким для того итогом.

Потом грянул ХХ съезд партии, на котором осудили «культ личности», и только тут бывшие сталинские наркомы сообразили, что вслед за покойным вождем примутся и за них. Молотов, Каганович, Маленков и другие товарищи, включая обладателя самой длинной фамилии «Ипримкнувшийкнимшепилов», выступили против Хрущева на пленуме, и фактически вывели бы «кукурузника» из политических расчетов, если не всесильный министр обороны маршал Георгий Константинович Жуков. Тот быстро сообразил, что к чему, и бортами ВТА ВВС в Москву доставили членов ЦК, преданных или лояльных к Никите Сергеевичу.

И вот тут стало ясно, что переворот не удался — поддерживающие Молотова, Кагановича и Маленкова товарищи, включая знаменитого маршала Ворошилова, оказались им совсем не «товарищи», быстрее флюгера уловив смену ветра на политическом Олимпе. Так что главную троицу и Шепилова исключили из партии, сняли со всех постов, и они фактически канули в небытие, благо на дворе был не тридцать седьмой год, и выпавших из «раскладов» уже не расстреливали. Кстати, фамилия последнего деятеля прочно вошла в народный словесный обиход — обычно бутылку водки «соображали на троих», однако если добавлялся четвертый участник этого действа, то его по обыкновению именовали «Шепиловым».

Дальше предсказать действия «кукушонка» было легко, только Жуков не сообразил. Так что министра обороны сменили, а впавший в опалу маршал по советской традиции уселся за мемуары, которые увидели свет под названием «Воспоминания и размышления». Там Георгию Константиновичу, с его властным характером, пришлось смирить гордыню, упомянув никому неизвестного в годы войны полковника Брежнева. А как иначе, если оный политработник низового звена в те годы ныне стал генеральным секретарем. Тут не хочешь петь, а поневоле осанну запоешь!

Однако оставшись одиноким на политическом Олимпе, Хрущев не сразу сообразил, что теперь настала его очередь — Политбюро сплотилось против него, и притянутые силы оказались немалыми, потому что вся мощь в коллективе, как известно любому советскому школьнику. «Свалили» Никиту Сергеевича в конце 1964 года, дав ему поправить подольше Бориса Годунова. И по-быстрому определились с преемником. Пусть Леонид Ильич Брежнев был не самым «авторитетным» из товарищей, зато покладистым. Его кандидатура всех устроила, но это совершенно не означало, что «подковерная борьба» в ЦК и Политбюро не будет продолжена…

Глава 43

— Видишь, Эля, еще ничего не ясно, и совершенно непредсказуемо. То, что мы оба сейчас счастливы может кардинально изменится в ближайшие если не дни, то недели. Носителя такой информации, — Павел притронулся ладонью к собственному лбу, и усмехнулся, — постараются «изъять» как можно быстрее, попросту «вывести из оборота». Сама посуди — будь ты на месте правительства, и, имея возможность получить монопольную власть на информацию о том, что произойдет в ближайшем, и возможно, отдаленном будущем, как бы ты сама поступила?

— Постаралась бы найти тебя как можно быстрее.

— А если враги бы тоже стали торопиться поймать предсказателя? Учти, без самого живого участия западных спецслужб развал СССР затянулся бы еще на доброе десятилетие.

— Думаю, в таком случае тебя просто убьют, — лицо девчонки посерело, это было заметно даже в сумраке «белой ночи». Павел мысленно зааплодировал — Эльза думала быстро и верно, умная девушка, выводы у нее получились правильные.

— Убить то могут как раз не «товарищи», это невыгодно, а вот предатели вполне. Им такая акция по силам — ты ведь сама видела «работу». Потому я вооружен, более того, и тебя нужно научить многому. Ты мое слабое звено, и если тебя схватят, то можно шантажировать и меня. Причем, неважно кто успеет первым это сделать — «свои» или «чужие». Вот только даже если они решаться на это, то выгоды не приобретут. Я им могу сказать полуправду или солгать, ведь проверить предсказание они не смогут.

— Я понимаю это, — тихо произнесла эстонка и крепче ухватилась за его локоть, прижав к себе. — А почему ты сказал «возможно» по отношению к отдаленному будущему?

— Так ведь если изменить ближайшее время, так через десятилетия может быть совсем иная обстановка.

— Резонно, я так и подумала, — Эльза поцеловала его в губы, и прошептала. — Ты за меня не бойся, они не смогут тебя шантажировать через меня. Действуй, как сам сочтешь нужным и не обращай внимания на угрозы. Я сама выбрала тебя, по доброй воле, и пойду с тобой, чтобы не случилось. Надо будет — стрелять умею!

— Я в тебя верю, любовь моя, ты самая лучшая на этой земле!