Под знаком феникса

— Совершенно верно, коррупция была всегда и будет, эта такая же преступность, только более опасная, ибо обвиняемый использовал те возможности, которая предоставляет государственная служба. А за нарушение присяги с военного всегда строго спрашивается — так и здесь поступать с такими по тем же правилам, жестко спрашивая. Прежде чем на коррупцию идти пусть лучше о своей судьбе подумает, и о семье, которую в назидание нужно за полярный круг высылать — тогда любая жена трижды подумает, прежде чем у мужа себе денежку на покупки требовать. И «мажоров» меньше станет — та еще мерзостная публика, у которых отцы со связями. По блату живут, не по закону — а за это карать нужно!

— Уже наказываем, притихли, испугались, а скоро ниже травы будут, — Брежнев говорил жестко, даже ладонью по столу пристукнул — очень выразительно получилось.

— Навести порядок надо, Леонид Ильич, но не переусердствовать. Да и цензуру убрать там, где наши недостатки высмеивают или приводят. Такая огласка нужна, это как вовремя поставленный диагноз. А те, кто с обоснованной критикой борются, есть либо враги перемен, или дураки, а тех и других держать на должностях опасно.

— Так и будем поступать, — Брежнев совершенно бесцеремонно вытащил из пачки «Таллинна» сигарету и закурил, блаженно прикрыв глаза. И через минуту, уже накурившись, заговорил:

— В союзных республиках, почитай во всех, будут автономии, в основном русские, да и другие народности их тоже получат. И законы проведем, и в Конституцию пункты включим — права народностей, особенно русских, ущемлены быть не могут. А захотят выйти из Союза, пусть будет все честь по чести — отступное заплатят, все, что на них затратили, и свои автономии потеряют, они ведь не только на них, но и на РСФСР «записаны» будут. Хорошо придумано, что в них дополнительные русские территории включили — и теперь все в меньшинстве пребывают. А там потихоньку к общему знаменателю приведем, и дергаться не станут. А то мы воевали, кровь проливали — а они на себя «кур записывают». Нет, мы все их прегрешения этим карателям и нацистским подпевалам припомним.

Действительно, в газетах появился ряд интересных статей, о том, как чехи все шесть лет войны усердно работали на Третий Рейх, и фактически убивали русских также как гитлеровцы. «Ответка» на обвинения за события десятилетней давности. Потом прошлись по Венгрии, что до конца была союзником фашистской Германии, а «гонведы» отличались особенной лютостью к русскому населению. И по латышам, эстонцам и литовцам высказались, показав истинную сущность карательных акций, и отношения буржуазных правительств в довоенный период к русскому населению. И особенно прошлись по жутким преступлениям прибалтийских коллаборационистов — поголовному истреблению всех евреев.

Там наступила очередь поляков — припомнили, как поступили с плененными красноармейцами после «чуда на Висле» пилсудчики. И вот теперь после этого — считать обиды, так считать — предстояло и полякам «троянского коня» всучить, пока возможности есть.

— Отправляйся Павел Иванович в Берлин, Григорий с Хонеккером, а ты от имени Политбюро переговоры вести будешь с Мильке. Сам понимаешь — дело важное, если альянс с ними плотно закрепим, как и с болгарами, то иной расклад будет. Да с женой, наконец, встретишься, а то она там сильно по тебе соскучилась. Да не делай ты удивленные глаза — у нас ведь в «штази» тоже свои люди есть, понимать должен, что со временем найдем!

Глава 70

Вместо послесловия

спустя много лет

— Вот видишь, Эльза, это и есть тот город, с которого я вернулся в наше время, чтобы снова встретить тебя, мое счастье!

— И я рада, Пауль — мы с тобой связаны одной нитью, которая и есть любовь! А большего и не нужно, чтобы пребывать в радости!

Супруга, такая же стройная и худощавая, будто полвека не минуло — а ведь они недавно отпраздновали «золотую свадьбу», прижалась к нему на секунду — глаза эстонки горели неистовым огнем. Четверо детей воспитали, вырастили достойными людьми, одиннадцать внуков и внучек, трое правнуков — чего еще желать более?!

— Вот и хорошо — счастлива ты, и я счастлив — что же желать больше?! Тут ты полностью права, моя милая! А не выпить ли нам молочного коктейля, сегодня довольно жарковато? Как я помню, лет сорок назад здесь чудные напитки разливали, да и прохладно внутри — здание ведь до революции построили, смотри какие стены толстые.

— Красиво здесь, чисто и нарядно — ощущение, что мы в Таллинне или Ростоке, улицы только широкие.

— В Иркутске решили сохранить исторический центр полностью — никаких новостроек и зданий выше пяти этажей. Только гостиница «Ангара», да корпус «нархоза», и более ни-ни. Так, вот и чудненько, девушка — нам два коктейля, пожалуйста. На улице сегодня жарко.

— О да, тридцать два градуса — пятый день припекает!