Под знаком феникса

Павел держал в руках пачку «долларов», на которой разорвал упаковку и показал ее обступившим его товарищам. Обычная «кукла» — между двумя настоящими «Франклинами», были даже не фальшивые банкноты, а лишь небрежно нарезанная бумага.

— Все, уходим! Но не через мост, там нас будут ждать. Прорвемся через Латвию или Литву, если попробуют остановить, постреляем на хрен всех таможенников. Уходим…

Глава 67

— Прорвались, Леонид Ильич, через таможенный пост — их стали выставлять, ну а мы напали, очистив себе дорогу. И через Белоруссию, а потом Украину, добрались до Приднестровья. Оружие передали, и двадцать миллионов рублей крупными купюрами в пятьсот и тысячу рублей. Их стоимость тогда примерно в двадцать раз упала от наших нынешних цен — инфляция страшная и ничего не купишь, — Павел тяжело вздохнул, и продолжил, терзаемый душевной болью.

— Там война началась — в Бендерах бои шли. Получили приказ и до Кишинева добрались. Там акцию провели, уничтожили натовских инструкторов. Но Борга и Катю застрелили в схватке, меня Гирс успел вывезти — получил пулю в ногу, и до конца жизни хромал. А Гирса убили в августе четырнадцатого года где-то на Донбассе — он уничтожил грузовик с бандеровцами, но уже постарел, и уйти не смог, подорвал себя гранатой. Вот и все, Леонид Ильич, так действовала моя спецгруппа. Хорошо, что сейчас они все живые, и не думают о том, в какую пропасть страна может рухнуть.

— Найдешь всех троих — партии верные долгу коммунисты нужны. Семен полное содействие окажет. И к пограничникам, что тебя охраняют, присмотрись — люди прекрасные, отбери из них кадры. Работать будешь на контроле, в КПК, как раньше начинал…

— Леонид Ильич, я комсомолец, мне всего семнадцать…

— Новые документы получишь, на другое имя. Павла Никритина больше нет, на все вопросы твои родители будут намекать, что ты учишься, но где и как станут молчать. Рекомендацию тебе я сам напишу, а вторую даст Романов. Что глаза вытаращил? Ухожу после пленума, Григорий пусть воз из болота вытаскивает, у него хватка есть. А тебе два генеральных секретаря доверяют, цени! И находиться ты теперь будешь при нас постоянно, советником. Тебе все ясно, подполковник?!

— Так точно, но я капитан, удостоверение на майора так и не выдали, товарищ маршал Советского Союза…

— Не по званию обращайся, по имени-отчеству, — фыркнул Брежнев, сегодня он был на удивление бодрый, улыбался.

— Насчет подполковника не шучу — звание майора мы тебе вернули, незачем службу снова с нижних ступеней начинать. Как и награды, тобой в той жизни полученные! Подполковника тебе за отличие присвоили — нужно сразу полковника, по возрасту и мозгам тебе давно генералом надо быть, но решили подождать. Хотя риска для тебя нет никакого — ты в зеркало смотришься, и собственными глазами отражение свое видишь. Потому, что тебе сейчас не семнадцать лет, намного больше. По внешнему виду тебе как раз все тридцать — даже первая седина на висках появилась. Понимаю, почему так вышло — саперы ведь в то подземелье опускались, сильно удивлены, как ты там выжил, и непонятно чем дышал. Потому и гранату с собою брал, чтобы в случае обвала не мучиться?

— Да, Леонид Ильич, страшно там до жути.

— Ученую степень кандидата военных наук тебе присвоили, по секретной теме. Желание будет, так докторскую диссертацию немедленно защитишь — твой профессор уже в Нарву выехал, ваши находки изучать. В обычном ученом совете на историка пройдешь — никто препон чинить не станет, наоборот, помогут всячески. Книгу издадим, писателем станешь — почетно для военного, ведь ты «учился» в пограничном училище.

— Но я же не хрена не понимаю, военное дело не знаю…

— И не нужно понимать и знать, но зато любой, кто запрос сделает туда, или попробует твою личность выяснить, немедленно попадет под наблюдение контрразведки. Все остальные вопросы тебе Семен Кузьмич разъяснит, и в курс всего введет.

Брежнев пристально посмотрел на Павла, усмехнулся краешками губ. И после небольшой паузы тихим голосом подытожил.

— Не с чистого листа ты сейчас новую жизнь начинаешь, а человеком заслуженным, причем сам себе судьбу сделал! Помог ты, сильно помог — теперь иначе поступать будем. Да и предателей ты не один десяток на чистую воду вывел — показания уже дали! И еще аресты будут — не нужно гнилым людишкам потакать, Павел Иванович, за них ходатайствовать! Хотя мнение твое я во внимание принял — с Щелоковым переговорил, пусть у себя порядок наводит, а всех нечистоплотных к стенке поставим без всякой жалости! Пусть их военный трибунал судит, раз в погонах ходят, а то развели в метро всякую непотребщину, людей обирают, карманы выворачивают — мародерствуют! Такую сволочь расстреливать нужно!

Обычно добродушное лицо старика неожиданно исказилось, сдерживаемый гнев прорвался наружу.