Под знаком Льва

I
Песня полдня, пьяного синью
и солнцем!
Песня красочного, праздничного полдня!
А я одинок, одинок и сер.
(Свернувшись в бродячей скорлупе
своего безумства,
слушаю далекого соловья,
который плачет у меня в сердце.)

II
Песня полдня, пьяного светом
и цветом!
Песня полдня, наступившего ногой
мне на сердце,
осквернившего скорбь
тяжкого креста моего —
креста любви,
живой и далекой!

III
Песня глупого полдня,
неуместно
твое веселье!
И радость твоя, в чреве которой
распускается грузный цветок
грусти моей и гнева!
Абсурдный цветок
странной моей печали —
идеализированной лунными лучами
и лучами любви, оттенившими мою слабость,
любви моей Возлюбленной!

IV
Песня
фарисейско-филистерского полдня,
песня бюргерского полудня,
мотив Три-Виали
на слова Шабло-Банали.

Ирония, ирония, взъерошенный Орфей!
Или ты не видишь?
День синь, и спел, и солнечен, и сочен!

А я одинок, один, и наг, и сир, и сер.

Литургический танец

Двухголосая фуга

I
Мой дух не поднебесен,
он каменист и сух.
Я глубь глазами песен
ощупываю вслух.
Пускай осветит в песне
маяк мои моря —
не зря плыла по бездне
ты, молодость моя!

II
Мой дух не поднебесен,
скорей он — бездны дух.
Я глубь глазами песен
ощупываю вслух.
Когда ж судьбы кривая
над бездной проскользнет,
я, к пропасти взывая,
вернусь в нее, как лот,
и, не боясь увечья,
с души сдирая ржу,
оскал противоречья
в улыбке обнажу.

III
Вдруг приоткрылась дверца
возвышенной любви…
Во мне дремало сердце
и пели соловьи
о четких формах формул
на грифельной доске,
о фее хлороформа
и фосфорной тоске…
Дремало, но, в экстазе
рождающихся в нем
фантомов и фантазий,
охвачено огнем
оно холодным было…
И, алгеброй томим,
считал я холод пыла
всеобщим и своим…

IV
Так, юность открывая,
вдруг смолкли соловьи…
Вези меня, кривая
извилистой любви.

V
Во мне дремало сердце
в объятиях любви,
но вдруг открылась дверца
в запекшейся крови:
по ходу теоремы
пришла пора посметь
поверить в то, что все мы
свою обрящем смерть.
Любовь, казалось, малость
могла бы быть умней.
А смерть мне улыбалась
улыбкою моей.
Мудреем, по поверью,
от боли мы, заметь…
Но за какою дверью
меня обнимет смерть?

VI
О юность! В круговерти
любви, добра и зла
меня кривая смерти
надежно обвила!

VII
Дух мой, ясновидец
(впрочем, нулевой),
смейся, славный витязь,
словно сам не свой.
Смейся в гулкой песне
дьявольской волны
и не чувствуй в бездне
за собой вины.
Даже став скандальней,
не сумеешь ты
стать парадоксальней
жизненной тщеты.

Да не склонят выи
принципы твои:
вывезут кривые
смерти и любви!

Танец орангу-танго

Molto cantabile[40]