Под знаменами Москвы

В новгородско-московских отношениях вдруг наступила перемена к лучшему. В марте 1464 г. новгородцы торжественно встречают грека Иосифа, только что поставленного на Москве в архиепископы Кесарии Филипповой. Этот важный международный акт, свидетельствовавший об авторитете московской митрополии, был полностью поддержан в Новгороде, о чем счел нужным написать летописец. В следующем году «прияше новгородцы князя Ивана Ивановича[11] Белозерского»¹⁶. Белозерские князья на протяжении многих поколений были верными соратниками, союзниками и подручниками великих князей московских. Появление князя этой фамилии в Новгороде — явное свидетельство отхода от литовской ориентации и стремления наладить отношения с Москвой.

Зимой 1463/64 г. в Москву едет представительное новгородское посольство во главе с посадником Федором Яковлевичем¹⁷. В отношениях Новгорода к Москве произошел явный поворот к «умирению». Наиболее вероятная причина этого — приход к власти в Новгороде партии сторонников Москвы.

Московское правительство было, без сомнения, осведомлено об обращении новгородцев к королю Казимиру и к бежавшим в Литву князьям. Тем не менее оно не предприняло немедленных решительных акций по отношению к Новгороду. Почему? Ответ на этот вопрос можно дать только предположительный. Либо московское правительство продолжало надеяться на мирное разрешение конфликта, опираясь на своих сторонников в Новгороде, либо не считало данную ситуацию подходящей для открытого разрыва — действительно на восточных рубежах Русской земли назревала большая война с Казанью. Во всяком случае, на протяжении нескольких лет Москва проявляла большую терпимость по отношению к Новгороду, явно не желая доводить дело до вооруженной борьбы.

15 декабря 1463 г. в Москву из Пскова отправился псковский посол Иван Шестник с весьма важной миссией. Принеся благодарность («челобитье») псковичей за помощь, присланную великим князем против Ордена, он был уполномочен заявить: «Хотяхом слати к тобе, своему господарю… людей честных посадников псковских, да за тем есмя не послали: не пропустят нас, господине, новгородцы через свою землю». Это была прямая жалоба на новгородцев. Еще более важна другая грамота, врученная послом великому князю. В ней псковичи просят, «чтобы князь великий жаловал псковичи, повелел бы своему отцу митрополиту Феодосию поставите владыку во Псков, нашего же честного коего попа или игумена, человека псковитина»¹⁸. Итак, псковичи просят учреждения у них самостоятельной епархии, порывая тем самым свою последнюю связь со «старшим братом» Новгородом. Это — свидетельство крайнего обострения псковско-новгородских отношений. Учреждение во Пскове самостоятельной епископской кафедры, непосредственно подчиненной московскому митрополиту, нанесло бы сильный удар Дому Св. Софии и в идеологическом, и в политическом, и в экономическом плане. Казалось бы, московское правительство должно воспользоваться этой идеей, стремясь ослабить потенциального противника и укрепить свое влияние во Пскове. Однако оно реагирует на псковское посольство совершенно по-иному.

На опасения псковичей, что новгородцы могут не пропустить их посланников в Москву, великий князь выражает удивление («тому ся подивовал»): «Как есте того попаслися от нашей отчины Великого Новгорода? Како им не пропустити ваших послов ко мне в крестном целовании?» Удивление великого князя едва ли было искренним, но ответ характерен: перед псковичами — государь всея Руси, для которого Новгород — «отчина» и который и мысли не может допустить, что новгородцы осмелятся нарушить крестное целование.

Не менее характерен и ответ на просьбу о поставлении епископа: «Рад есмь печаловатися вами, своими добровольными людьми, да то есть дело велико. Хощем о том со своим отцем Феодосием митрополитом гораздо мыслити, отец наш митрополит пошлет по… свои дети по архиепископы и по епископы, и будет ли подобно тому быти». Великий князь таким образом дал понять, что поставление епископа — дело не великокняжеское, а церковное, оно невозможно без совета с митрополитом и епископами: все должно решаться по старине, согласно традиции, на этом стоит Русская земля, стоит все средневековое общество, и великий князь не хочет выступать в неблаговидной роли «новатора», нарушителя «старины» — исконного права[12].