Под знаменами Москвы

Действительно, фактическое принятие ультиматума об упразднении вечевого строя создало в Новгороде принципиально новую политическую ситуацию и не могло не привести к взрыву антагонизма между боярами и «чернью». Думается, дело не в том, что отдельные (или даже многие) бояре подозревались в «перевете» к великому князю и были готовы перейти к нему на службу (что и проявилось уже в ноябре). Гораздо более важным было то, что новгородское руководство в принципе приняло решение о капитуляции в важнейшем вопросе о вечевом строе, но продолжало спорить с московской стороной по поводу своих собственных прав и привилегий, прежде всего о сохранении своих вотчин, затягивая тем самым осаду, всей своей тяжестью ложившуюся на плечи «черни». Очевидно, с точки зрения последней, продолжение обороны уже не могло иметь никакого реального значения, и неудивительно, что в новых условиях все больше становилось тех, «котори задатися хотять за великого князя» и тем самым прекратить бессмысленную борьбу. Готовая на жертвы во имя сохранения вечевой традиции родного города, «чернь» не хотела страдать и умирать за интересы своих бояр. Полную бесперспективность дальнейших усилий по обороне города понял и организатор этой обороны — князь Василий Васильевич Гребенка Шуйский, который 28 декабря сложил с себя крестное целование Новгороду. Через два дня он беспрепятственно выехал из обреченного города «и, к великому князю приехав, челом бил и крест целовал… И прият его князь велики, и почти его, а дары дасть ему». Сложив с себя крестное целование Новгороду и присягнув великому князю, бывший новгородский князь совершил акт феодальной коммендации: переход от одного сюзерена к другому. Несмотря на то что этот потомок владетельных суздальских князей дважды — в 1471 и 1477 гг. — стоял во главе новгородских войск, боровшихся с великим князем, он отнюдь не рассматривался московским правительством в качестве изменника или врага[34]. Феодальная присяга ставила его в ряды великокняжеских вассалов со всеми их правами и привилегиями²⁹. Право «отъезда» — один из устоев системы русского феодального полицентризма — было использовано на этот раз целиком в интересах великокняжеской власти.

Тем временем переговоры все еще тянулись. 19 декабря новгородская делегация снова (в шестой раз) была в ставке и повторно выслушала требование о предоставлении великому князю волостей и сел в Новгородской земле. Почта две недели понадобилось новгородской господе для ответа на это требование, кровно задевавшее ее интересы. Только 1 января 1478 г. «владыка с посадникы и з житьими» (но уже, по-видимому, без «черных» людей, представителей рядовых жителей новгородских концов) «явили» великому князю две волости — Луки Великие и Ржеву Пустую. Этот дар двух пограничных волостей, и без того находившихся под московским влиянием, больше походил на подачку, а потому не вызывает удивления, что он был отвергнут.