Под знаменем быка

Рафаэль поспешил на вторую террасу, оставив Панталеоне на первой. Тот дождался, пока стихнут вдали шаги пажа и исчезнет за деревьями свет его фонаря, а затем зашел за изгородь и потушил свой. После чего поспешил к южной стене, в дюжине шагов от которой и спрятался в маленькой рощице.

Медленно текли минуты. Он видел слабый отсвет фонаря Рафаэля, перебравшегося уже на третью террасу. Панталеоне не сомневался, что лаж будет искать золотой флакончик еще не меньше часа, помня об обещанных пяти дукатах. Те же, кто мог следить за ними из дома, ориентируясь на свет фонаря, наверняка подумали бы, что флакончик они ищут вдвоем.

Успокоившись на этот счет, Панталеоне затаился в темноте. И терпение его было вознаграждено. Не прошло десяти минут, как в доме скрипнула дверь, во двор вышел человек с фонарем и быстро направился к замковой стене. Скоро Панталеоне уже различал смутные очертания фигуры.

Он застыл меж деревьев, никому не видимый, но зорко смотрящий во все глаза. Тропинка проходила как раз мимо рощицы. Когда человек приблизился, Панталеоне без труда признал в нем кастеляна. Марио нес корзинку, накрытую салфеткой, из-под которой торчало горлышко бутылки.

Марио тем временем добрался до стены, остановился у дубовой двери, перегораживающей арку. Для каких целей служил этот проход, Панталеоне не знал. Он подумал, что Марио откроет дверь и пойдет дальше, приготовившись последовать за ним, но кастелян обманул его ожидания. Отошел на десять шагов, несколько раз негромко хлопнул в ладоши, тихо позвал:

— Коломба, ты здесь?

— Здесь, — ответил из-за стены женский голос.

О последующем он смог лишь догадываться, ибо ничего не видел в темноте. Марио взял лестницу, лежавшую на земле, приставил ее к стене, забрался по ней, спустил вниз корзину с едой.

И все. Слез сам, положил лестницу на прежнее место и, не задерживаясь, двинулся в обратном направлении.

Итак, все подозрения Панталеоне подтвердились. Как он и предполагал, Коломба и Джуберти обслуживали прятавшегося Маттео Орсини. Пищу они получали из замка, через Марио. В сыром виде, чтобы у прислуги не возникало вопросов, куда уходят блюда, не съеденные хозяевами.

С этим все было ясно. Загадка состояла в другом. Почему Марио воспользовался лестницей, когда мог просто выйти через калитку? Странно, конечно, но, возможно, такое поведение кастеляна — лишь мера предосторожности, решил Панталеоне и тем удовлетворился.

Тем более что ситуация в саду резко изменилась. Марио, пройдя полпути, неожиданно повернул к террасам, на свет фонаря Рафаэля.

Панталеоне обеспокоился. Кастелян, увидев, что мальчик ищет золотой флакончик в одиночестве, мог разгадать истинные намерения Панталеоне. И он последовал за Марио. Когда же тот поднялся на вторую террасу, свернул направо, к тому месту, где погасил фонарь.

И уже оттуда с криком: «Рафаэль! Рафаэль!» — побежал следом за Марио. громко топая сапогами.

Увидел как замер до того покачивающийся на ходу фонарь кастеляна. С третьей террасы Рафаэль со своим фонарем двинулся на крик.

— Я его нашел! — добавил Панталеоне. И действительно нашел, в том кармане, в который сам же и положил его. — Нашел! Нашел! — с триумфом повторял он, словно Колумб, открывший Америку.

У ступенек, ведущих на вторую террасу, Панталеоне остановился, подождал, пока подойдут Рафаэль и Марио,

— Вы его нашли? — голос Рафаэля переполняла печаль.

Панталеоне поднял болтающийся на золотой цепочке флакончик.

— Вот он! Но не грусти. За труды я дам тебе дукат. Так что в накладе ты не останешься.

— Вы искали его в темноте? — спросил Марио, и Панталеоне уловил нотку подозрительности в его голосе,

— Болван! — он воинственно выпятил подбородок. — Как я мог найти его в темноте? От радости я слишком резко тряхнул фонарь, вот он и погас,

Марио пристально смотрел на него.

— Странно. По пути сюда я не заметил фонаря.

— Я был за изгородью. Возможно, она заслоняла свет, — коротко ответил Панталеоне, понимая, что, пустившись в пространные объяснения, может лишь усилить подозрения кастеляна.

Они последовали в дом. Рафаэль не скрывал своего разочарования: пять, нет четыре дуката уплыли из-под носа. Марио подозрительно косился на Панталеоне. Последний улыбался во весь рот, не скрывая своего счастья, вспоминал, как мать надела талисман ему на шею, какие при этом говорила слова, против каких напастей талисман оберегал его, ложь слетала с его языка с такой же легкостью, как сбегает с холма весенний ручеек.

Но тем не менее, желая Марио покойной ночи, по суровому выражению лица кастеляна Панталеоне понял, что тот не верит ни единому его слову.

И улегшись в кровать, долго думал, к чему это может привести. Вновь вернулись мысли о непонятном поведении кастеляна, о том, как он доставит мессера Маттео Орсини пред светлые очи Чезаре Борджа.

Глава 5

Приняв решение, мессер Панталеоне приступил к его претворению в жизнь.