Подари мне надежду

— Я же говорила, что ты хам? Говорила? — Я снова завожусь, и никакие аутотренинги не спасут.

— Конечно, совсем недавно говорила, я запомнил, кстати, с первого раза, — кивает и зачёсывает пятернёй светлые волосы назад. — Но можешь ещё раз повторить, мне нравится, как это звучит из твоих уст.

— Заняться больше нечем? — спрашиваю, аккуратно вешая белое вафельное полотенце на крючок, потому что всерьёз опасаюсь, что могу двинуть им по самодовольной физиономии.

— Ну, свидание ты мне обломала, — притворно вздыхает, — потому да, нечем. А так-то планы были, конечно, но…

Издевается, будто от этого какое-то удовольствие получает. Но если он думает, что сможет довести Аню Сомову до слёз или заставит полезть в драку — или какие там у него извращённые фантазии? — то он помрёт быстрее, чем дождётся.

— Можно спать пойти. В качестве эксперимента, — предлагаю, направляясь к выходу.

— Просто спать скучно, — снова вздыхает, а я невольно — совершенно случайно, клянусь! — снова обращаю внимание на его расписную руку.

Интересно, ему очень больно было такой масштаб набивать? Тьфу, какое мне дело?!

— Ну не просто спи, прояви смекалку, — пожимаю плечами, как можно красноречивее изображая полное безразличие к дальнейшей судьбе соседа. И буквально насильно отрываю взгляд от татуировки.

Пытаюсь выйти, но Влад загородил своим далеко не самым хрупким телом весь проход, и уходить, похоже не собирается. Чёрт.

— Знаешь, а мне нравится как ты дерзишь и краснеешь одновременно, — замечает, когда я предпринимаю попытку выйти из комнаты. — Уверен, наше соседство будет более чем интересным.

— Отойди! — требую, потому что физически не могу оставаться рядом с ним. — Я спать хочу.

— Иди спать, кто тебе мешает? — удивляется и делает шаг назад, освобождая проход.

Он не пытается дотронуться до меня, не предпринимает ни единой попытки меня остановить, и это радует: всё-таки он не насильник и не маньяк, но почему моё сердце бьётся где-то в горле?

7. Влад

Отхожу в сторону, а Аня проплывает мимо, гордо подняв темноволосую голову, и даже ментально умудряется послать меня на хер.

Интересно, она сама понимает, как охрененно хороша в тёмно-синем простом платье весьма пуританской длины — чуть выше колен? И, вроде бы, ничего особенного, но крышу сносит капитально.

Не знаю, какого хрена я творю, но она забавная. Краснеет как помидор, а в тёмных, почти чёрных, глазах пламя бушует. И это пламя обжигает почище взрыва, потому что я сам лечу на него, точно долбаный мотылёк, не разбирая дороги, не обращая внимания на то, что творится вокруг. Просто до одури хочу прикоснуться к ней, почувствовать пальцами тёплую кожу, провести по ней медленно и осторожно, исследуя и познавая. И поцеловать её хочу, сминая хрупкое тело в руках, прижимая к себе, чтобы вздохнуть, блядь, не могла. Чтобы взгляд расфокусированный, а губы в кровь.

Не помню, чтобы со мной такое вообще когда-нибудь творилось. Эта девчонка, точно пуля, влетела мне в артерию, распотрошила всё внутри, а сама смотрит на меня, краснея, и делает вид, что совершенно ничего не происходит. Злится, пылает ярко, да только меня хрен обманешь — я нравлюсь ей. И это уже кое-что.

Как говорится, база есть, с ней и будем работать.

Я, конечно, обещал матери, что девочку не трону и буду вести себя прилично, но… не могу удержаться от попытки вызвать на её щеках румянец. И от этого румянца в моих штанах довольно ощутимый стояк. Блядь, я же хотел сбросить напряжение, хотел трахнуть первую попавшуюся девицу, согласную на всё, но нихрена не вышло, потому что теперь у меня есть соседка. Офигеть и не жить.

Вначале, когда Аня убегала от увиденного с воплями, а Инна ушла, хлопнув дверью, я разозлился так, что боялся грохнуть кого-нибудь. Честное слово, я был в шаге от смертоубийства. Кровавого. Страшного. Чушь, конечно, но чего только с восставшим из трусов каменным членом, не получившим разрядки, не придумаешь.

Хотелось выйти на улицу и подраться с первым попавшимся искателем приключений. Просто, чтобы скинуть кипящее и бурлящее внутри адовое напряжение. Нет, я не винил ни в чём Аню, потому что сам накосячил так, что хрен отмоешься, но драка, казалось, могла бы решить хоть какие-нибудь проблемы. Сублимация, так сказать.

Но первая волна схлынула, приступ идиотизма прошёл, и я сначала решил, было, пойти в свою комнату, лечь спать и постараться ни о чём не думать. Однако встревоженные девичьи голоса, доносящиеся из кухни, навели на другую мысль.

И после этого бы успокоиться, так нет, снова мне на месте не сиделось. Уже ушёл ведь, попрощался, но снова черти в бок ткнули, не избавишься.