Подари мне себя до боли (СИ)

Макс догнал ее, поравнялся. Он шёл ближе, поглядывал на неё, идущую рядом, и каждый раз замирал, когда ветер налетал, намереваясь задрать края платья до трусов. Пару раз Макс даже подрывался ловить подол сам.

Охранников специально пустил вперёд, чтобы ребята не палили на личную жизнь босса сзади.

Славик с Игорем обливались потом: жарко было пацанам в чёрных пиджаках и не снимешь — там под ними пушки в кобуре.

— Ну как? Нравится? — нарушил он молчание.

— Ты же все мои прихоти исполнять будешь? — бровки над очками взлетели, губки выпятила.

— На колесо не пущу и на лодке не поплывем…

— У тебя фобии?

— Лодка всех не выдержит. На колесе с тебя платье сдует.

— Тогда мыльные пузыри хочу!

Макс свистнул, подзывая кого-то из ребят, но Соня сказала:

— Нет!

Макс не понял. Застыл, Славику жестом велел стоять.

— Нет, — повторила низко, эротично, — сам купи! Как будто кроме нас нет никого.

Лаааадно. Макс медленно достал бумажник. Отслюнявил самую мелкую купюру евро. Подошёл к тележке.

— Мыльные… как их, эти… пузыри.

— Пожалуйста, — подсказала Соня.

— Пожалуйста… — скрипнул зубами Моронский.

Тетка за тележкой крякнула, увидев номинал банкноты:

— ВсЕ?

— Один! — вымученно вежливо ответил Макс, и, оглядев пунцовую тётку, добавил: — Сдачи не надо.

Ещё сердце прихватит у неё, на хрен такие проблемы.

— Спасибо, — проворковала хитрая. Губки надула, а глаза смеются.

Взяла пузырёк. Открутила крышку. Поболтала в ней, сложила красиво свой ротик и выдула в колечко. Пузыри разлетелись над головой Макса. Она опять потыкала в пузырёк, выразительно глядя на него. Сделала глубокий вдох, поднимая грудь, и снова выдула пузыри. Развернулась, вильнула попкой и пошла вперёд, тыкая и выдувая. А сама палит из-за плеча хитрым своим кошачьи взглядом. Издевается. Специально ведь дразнит и время тянет. Крутит им, вертит. Нарывается на наказание.

И знает ведь, что в штанах у него уже невыносимо тесно.

Макс неслышно выругался, осмотрелся по сторонам. Может, оттащить ее куда? Сил никаких нет. Он тряхнул головой, возвращаясь в сознание.

И заметил впереди кирпичную коробку с вывеской «ТИР». О, вот где можно переждать восстание в штанах.

Схватил ее за руку и потащил к входу.

— Отец, есть чё нормальное пострелять?

— Смотря, что для тебя «нормальное», сынок, — с легкой издёвкой прогундосил пожилой мужик с лиловым румянцем на гладковыбритых щеках. — Кольт 1911, Беретта 92, восемьдесят четвёртая, Вальтер, Смит и Вессон, Глок 17, ТТ… — перечислил он, и, оглядев поверх очков пацанов, предупредил, — Пневматика!

— Я понял.

— Выбьешь все пятнадцать точек, получишь супер-приз. Фирменные часы тира «Арсенал» и вот, — он кивнул в угол на огромного белого плюшевого медведя.

Макс перевёл взгляд на Соню. Она застыла, глядя на этот айсберг плюша и синтепона и помотала головой.

«Да, детка, ты запомнишь этот день. Хотела романтики — получи!»

— Давай семнадцатый, — Макс вынул из бумажника ещё одну купюру.

Мужик по еврейски прищурился, цапнул бумажку и нажал кнопку пульта взведения мишеней; выдал четыре пары наушников и очки. Наклонился куда-то за стойку и положил перед Максом два уже заряженных магазина.

Он взял только один, подошёл к огневому рубежу, заправил в пистолет. Надел очки. Правой рукой плотно обхватил рукоять, левой зафиксировал под ней. Автоматика. Ничего взводить не надо. Ударник находится в полувзведенном положении всегда, когда пистолет подготовлен к выстрелу.

Макс прицелился и нажал на спусковой крючок. Хлопок, пистолет вздрогнул, как ото сна, но мишень пробил. Даже пристрелочный не нужен. Прицелился в следующую — выстрел, попал. Следующий — в цель. Четвёртая, пятая, шестая. Гильзы отлетали, как попкорн и дзынькали на бетонный пол. Между выстрелами вдох-выдох, цель. Пистолет в ладони уже, как ручной. Десятая, двенадцатая. Рука чуть затекла, но не критично. Костяшку вот на большом пальце бьет, но это у Макса с глоками личные траблы. Пятнадцатая — есть. Макс убрал палец со спускового. Положил пистолет на столешницу.

— Хочешь выстрелить? — спросил он Соню. — Тут ещё два патрона есть.

Она кивнула и подошла. Надела протянутые Максом очки.

— Бери пистолет. За рукоять, — он подошёл сзади вплотную, запах волос ударил не только в нос, но и в мозг; окутал, опьянил. — Вот так. — Макс обхватил ее руки своими, чуть наклонил ее вперёд, подтолкнув сзади бёдрами. Поздно осознал, что в таком положении его член все равно, что бык перед красной тряпкой.

— Целься. Сфокусируйся не на мишени, а на мушке, совмести ее с прицелом и с целью на мишени, — горячая, нежная, манит, дразнит, — теперь плавно подушечкой указательного пальца дожимай спусковой крючок до конца. Не резким движением, а именно плавно, чтобы ствол не "клевал" и не улетал сильно вверх.

Соня нажала. Пистолет дёрнулся вверх сильнее, чем нужно для меткого выстрела. Мимо.

— Давай ещё раз.

Прицелилась, нажала. Рядом, но мимо. Надо будет научить ее стрелять.

— Спасибо, отец, — сказал Моронский, отдавая наушники и очки.

— Забирай призы. Где стрелять научился? — спросил мужик, с любопытством разглядывая компанию.