Подари мне себя до боли (СИ)

Отдельное «удовольствие» доставляли в комментах залётные психологи, которые с энтузиазмом искали откуда у всей этой истории растут ноги. Оказалось, что непосредственно из того места, которое и было представлено на фотках во всей красе! И только один комментарий заставил Сонины губы сложиться в подобие улыбки. Судя по всему, мужик какой-то не выдержал и написал, что авторКА статьи — злая, недотраханая баба, как, впрочем и все остальные, поддержавшие ее основной посыл, и никто никогда, просто, хорошенько не таскал их за волосы. Естественно, все три фронта накинулись на одного этого бедного мужика и выдавили его из обсуждения. Не выдержав натиска эмансипированных отрядов, мужик свалил восвояси.

«Но конечно, наши государственные умы заняты почёсыванием тестикул между демонстрациями всему миру своей военной мощи! Женщины во все времена сражались за свои права и независимость в одиночку!», заключила авторКА Лера Новодворская.

Соня больше не могла читать. В глазах рябило от общего пафоса статьи и комментариев к ней.

Она ещё раз мысленно поблагодарила Корнееву за все. Теперь у подруги парабола личной жизни наметила своё движение вверх, а у Сони нервный тик, два чемодана в прихожей и билет в Питер послезавтра.

Она пошла в душ. Захотелось смыть всю грязь, в которую сама же позволила себя макнуть, когда полезла читать все это.

Намыливая себя пеной, опять чуть не расплакалась. Стало так горько и больно от того, что больше никто никогда не будет трогать ее ТАМ так, как это делал ОН. Соня скользнула пальцами меду ног, где зажегся маленький огонёк желания. Но такой болезненный. А что толку? Сколько не ласкай себя, представляя его руки вместо своих, это все равно, что после нескольких недель голода пытаться наесться одними только мыслями о еде. Бесполезно. И больно.

Соня выключила воду и только тогда поняла, что в дверь трезвонят. Наскоро промокнув себя полотенцем и замотав им голову, накинула халат и вышла в коридор.

Звонок повторился.

Не показалось.

Соня глянула на часы — почти девять вечера. Кого принесло? С внутренней стороны грудной клетки что-то глухо стукнуло и тяжело упало, будто булыжником в стену бросили.

Она осторожно подошла к двери, не решаясь посмотреть в глазок. Новый звонок заставил вздрогнуть. Соня, все-таки прильнула к стекляшке.

Какой-то парень в бейсболке цвета хаки, в такого же цвета футболке стоял перед дверью, уперев в неё руки. Лица не видно, — он низко опустил голову, прикрыв его козырьком. И снова вдавил кнопку звонка, от которого у Сони волосы встали дыбом прямо под полотенцем.

«Нет! Да! Нет! Пожалуйста!» — пронеслось у неё в голове. Она так испугалась, что не знала о чем молить: чтобы это оказался ОН, или чтобы кто угодно, только НЕ он.

Голова в кепке поднялась и ее как ошпарило, отбросило от глазка ударной волной его взгляда. Это он! Соня чуть не захлебнулась от пульса, непроизвольно схватила себя за шею. Она попыталась сделать глубокий вдох — легкие обожгло. На цыпочках прокралась в зал, выключила телек и свет и так же тихо вернулась обратно к двери. Соня путала вдохи с выдохами, решила совсем не дышать, но потемнело в глазах и она отказалась от этой идеи. Просто старалась делать это не часто.

Она бесшумно и осторожно приблизилась к зияющему дулу глазка. С той стороны тоже притихли. «Наверное, пытается послушать, есть ли какие звуки в квартире.» Несмотря на струившийся по спине и животу пот, она чувствовала себя курицей, попавшей живьём в морозилку; щеки пылали, глаза и рот пересохли и зверски колотил озноб.

И она боялась самой себе признаться, что в тайне ждала его… Ждала…

Но что делать? Так ведь не может продолжаться. Это все было неправильно! Так нельзя! Абьюзивные отношения. Века боли и унижения. Прирожденная жертва.

Джигурда…

— Орлова, открой, а! — раздалось с той стороны. — Я чувствую тебя. Ты там трешься об дверь. Открой. Поговорим.

Соня закусила кулак и зажмурилась. Сердце рвалось из груди бешеной птицей, ломая крылья. Нет. Нельзя. Не поддаваться! Она все решила. Нельзя! Если она сейчас откроет… нет это только затянет предсмертную агонию.

«А по дороге в новенькую жизнь валялись старенькие грабли!» — веселился один Сонин внутренний голос.

«Ты перестанешь уважать себя!» — поправлял на носу очки второй ее внутренний голос.

Вдоль двери вниз зашуршало. Он, видимо, сполз по ней спиной и сидит сейчас на полу.

Моронский. Сидит на полу. У двери ее квартиры. Сюр какой-то!

Соня тоже опустилась тихонько на колени. И придвинулась ближе, стараясь не дышать, закусила губу, подставила одно ухо к щелочке между дверью и наличником.