Подари мне себя до боли (СИ)

— Ты грызёшь губы. Я слышу, — начал он хрипло и у Сони замерло сердце, — А я чувствую себя как идиот. — Макс откашлялся. — Дело в том, что я даже не знаю, там ты или нет. Возможно, я просто с дверью разговариваю и ты за ней — только моя фантазия. Я знаю, ты избавилась от телефона. Я не могу нигде тебя найти. Никогда не мог. Я только сейчас понял, что ты никогда не была моей. Тебя невозможно поймать и привязать, даже поймав и привязав. Неуловимая. И купить невозможно. Вот все можно купить, все продаётся, а ты — нет. Я каждый день вижу, как человеческие шкуры продаются. И покупаются. И как любой товар, они различаются по качеству: есть люкс, есть паль. И вот пали, Соня, так много, что цена на оригинал, порой, теряет всякую адекватность. Я готов был заплатить любую сумму за всю тебя целиком. Но понял, что не куплю тебя. У тебя просто нет цены. Ты можешь только дарить себя. Искренне. И что ты отдашь мне себя, только приняв все мои, даже самые темные стороны. Всего меня, какой я есть. А я хочу тебя каждую ночь так, чтобы каждый твой шаг на утро отзывался сладкой болью внизу и жаром в лицо. Чтобы ты ни о чем и ни о ком больше думать не могла. Только так. Такой я сумасшедший, поехавший на тебе тип. Прости.

Он замолчал, а Соню затрясло так, как бывает от немых рыданий, застрявших в груди. Она зажала рот ладошкой, чтобы не дать вырваться им наружу.

— И я тебя сейчас ненавижу, Орлова, прикинь! — продолжил он. — Потому что я до сих пор пытаюсь себя тебе вручить, а ты не берёшь! А я давно весь твой. Соня… Возьми!

Что он говорит? Он? Соня не верила. Она с трудом сглатывала слёзы, все так же зажимая рот руками, чтобы не разрыдаться белугой в голос.

Нет! Зачем он пришёл! Зачем! Когда она уже почти смирилась с болью. Зачем он ей все это говорит? Зачем она вообще пошла к двери. Надо было залезть под одеяло и накрыть голову подушкой, вставив в уши наушники и врубив на всю катушку музыку!

Соня услышала за дверью лязг ключей и припала к глазку. На площадке соседка из квартиры справа подошла к своей двери. Смерила Макса взглядом чекиста и сказала:

— Уехали они, кавалер, не сиди!

— Как? — Макс шевельнулся.

— Уехали, — повторила баба Нина, как для умственно отсталого, — давеча вещи погрузили в такси и уехали.

— А вы ничего не путаете? Точно они?

— Ну я ещё из ума не выжила, — проворчала старушка. — Я ещё подумала, чего это Сонька с мамой с чемоданами, с медведем ещё таким огромным в такси лезут.

Макс поднялся.

— А куда уехали, не знаете? — Соне показалось что голос его осип.

— Вот чего не знаю, того не скажу. — Баба Нина начала ковырять ключом в замочной скважине. — Сонька вроде в Питер, что ли, собиралась. Вот, наверное, туда и поехали.

Дверь за бабой Ниной закрылась. Макс глянул из под козырька бейсболки на Сонину квартиру. Снял ее, провёл ладонью по лицу и голове и снова надел.

— Мммммм, — услышала Соня сдавленный мужской стон. — Питер… сука… я же второй раз все это не повторю.

«Блиииин, я ща расплачусь», — прогундосил первый Сонин внутренний голос и жеманно замахал ресницами.

«Соня, Джигурда!» — сурово погрозил пальцем второй ее внутренний голос.

«Идите в жопу оба!» — сказала им Соня и дёрнула замок.

Крибле. Грабли. Бумс!

***

— Все это можно было тремя словами сказать! — услышал он за спиной, когда уже был одной ногой в Питере.

Вот оно! То самое ощущение воздушного потока. Невесомости. То не поддающееся описанию чувство, которое испытываешь всякий раз, когда взмываешь вверх. После того, как чуть не разбился вдребезги!

Маленькая такая, хрупкая. В халате и с полотенцем на башке. У Макса все ниже пояса, как свинцом налилось. Он сделал один неуверенный шаг к ней. Она чуть заметно шире открыла дверь. Тогда он понял, что это приглашение и ринулся вперёд. Врезался в неё за порогом и вжал в себя, утопая в ее аромате. Дверь захлопнулась.

— Я не смогу уйти… я пятнадцать дней не жил, — сказал он, — объясним всё маме позже. Окей? — прошептал он в ее губы.

— Она у сестры в Омске, — чуть не задохнулась девчонка, так он сжал ей рёбра.

— Быстро скажи, где у тебя здесь что-нибудь горизонтальное, а то прямо здесь разложу!

— Там! — Соня, не глядя и не отрываясь от его губ, указала назад и налево.

Они упали, едва добравшись до кровати, потому что Макс умудрился по дороге стащить с себя джинсы. Не до конца, конечно. Полотенце с ее головы слетело, влажные волосы рассыпались по покрывалу, тонкий халат распахнулся, а под ним ни-че-го! Макс издал какой-то нечеловеческий рык и махом стащил с себя футболку вместе с бейсболкой. Выдернул из-под неё халат.

К черту все! С себя тоже! Демоны, как голодные псы, рвались с цепи к живому мясу. Он едва сдерживал их, боялся, что ему самому ничего не достанется.

— Я не умею быть нежным. Научи! — сказал он накрывая ртом торчащие вверх жемчужинки сосков. Вкусная! Какая же она вкусная!

— Не хочу, — прошептала Соня.

Макс оторвался от ее груди и заглянул в потемневшие до коньяка глаза. Он уже не знал, чего ожидать от этой девчонки…

— Я хочу тебя таким, какой ты есть! Чтобы на утро внизу сладко болело… от каждого шага…