Подари мне себя до боли (СИ)

«Идиотка, о чем думала? Что хотела увидеть? Увидела? Бежать! Бежать отсюда, из этого места, подальше от него, чтобы никогда не видеть. Никогда в жизни не вспоминать. Прочь из этого клуба. А может, даже из города? Из страны. С планеты! Господи, как стыдно!»

— Я хочу домой! — сказала она Нельке, найдя ту у бара.

* музыка в клубе «Existe» Apollo 440

Глава 8

Soften me once more with those mesmerizing eyes

Twist around your tongue

Clouding me with lies

I cut myself open

To give it all to you

Let you poison my thinking

And you love it i know you do

Why did you chase me?

If you would erase me

Why would you hold me

Just to watch me drown

Why would you taste me

Slither and snake me

Why would you morph me

Tell me

Am I lost?

REZZ “Lost”

Как провалилась в сон она не помнила. Небо уже посветлело, когда Соня, наконец, перестала метаться по постели и уснула. Снился Моронский, развалившийся на диване вип-ложи. Только девушка теперь сидела на нем и совершала характерные движения бёдрами, попадая в такт музыке. Соня, как заворожённая, не могла заставить себя не смотреть на них. Голова Девушки была откинута назад, волосы разметались по спине и обнаженным плечам. Руки ее то взмывали вверх, то падали на бёдра, то она проводила ими вдоль тела вверх-вниз, лаская себя, трогая грудь. Моронский держал ее за талию, направлял, задавая темп «танцу» и смотрел на неё, хищно скалясь.

Музыка, вдруг, стала тягучая, движения слитых тел резко замедлились, как будто кто-то сильно затормозил скорость смены кадров. Только в этот момент Соня поняла, что девушка на Моронском — это сама Соня.

Она закричала и резко села на кровати. Крик эхом пульсировал в ушах и Соня даже не сразу поняла, что это вовсе не эхо, а трель дверного звонка.

Как была в длинной футболке и босая бросилась к двери, плохо соображая, который сейчас час. Который вообще день. Год.

Из соседней комнаты вышла Сонина мама, запахивая на ходу халат.

- Кого принесло в такую рань?

— Орлова Софья Павловна? — раздалось за дверью.

— Да.

— Вам посылка. — Соня посмотрела в глазок и приоткрыла дверь, не снимая цепочки.

— Распишитесь вот здесь и позвольте коробочку занести, — сказал парень-курьер.

— Что это? — спросила Соня, глядя на коробку почти с ее рост, перевязанную красной лентой. Холодильник?

Парень-курьер пожал плечами.

— Поняти не имею.

Соня машинально поставила закорючку в том месте, куда ткнул пальцем курьер. После чего он втащил коробку в прихожую и, не сказав ни слова, удалился.

Соня дёрнула за ленту и стенки коробки распались по всем четырём сторонам.

— Соня… это что? — Мама тихо ахнула.

— Не видишь что ли? Розы.

Внутри коробки, оказывается, был букет. Который занял все пространство их маленькой прихожей. Длинные ровные стебли едва не доходили до Сониного плеча. Темно-бордовые. Почти чёрные. С идеальными, как на подбор, будто клонированными бутонами, усыпанными мелкими капельками влаги.

Сверху торчал конверт.

«Здесь ровно 101 мое «прости» за то, что было в клубе…».

Соня перевернула карточку и прочитала «…ты не должна была этого видеть».

Придурок. Конченый. Она отшвырнула записку на трюмо и приложила к пылающим щекам ладошки.

— Соня, это от кого такие? — недоумевала мама. — Они вообще настоящие?

— Настоящие, мам. С чего ты взяла, что это не от Лёвы?

— Тот, кто дарит такие букеты — страшный человек! — тихо заключила Вера Александровна.

— Это почему?

— Боюсь представить, на что способен мужчина, который дарит такие розы сразу в вазе!

Соня посмотрела на высокий цилиндр темного, почти чёрного матового стекла, и подумала, что не будь этой вазы их просто некуда было бы поставить. У неё даже ведра подходящего размера бы не нашлось!

Ты смотри, какой прошаренный тип!

— Доченька, скажи, что у вас с Левой случилось? И от кого, все-таки, эти цветы?

— Ох, мам, если б я сама знала, — проговорила Соня, размышляя, стоит ли рассказать маме (упуская, разумеется, некоторые подробности) про Моронского или соврать что-нибудь.

— Я же вижу что ты последнюю неделю сама не своя. Вздрагиваешь от каждого звонка. — Мама с беспокойством заглядывала в глаза дочери.

Соня вздохнула.

— Давай лучше втащим эту клумбу в комнату. Надо решить, где она будет произрастать, чтобы не мешать нам передвигаться. А потом пойдём пить кофе, и я попробую тебе рассказать.

— Да где елка стоит у нас каждый год, туда, давай, и поставим.

У Сони было всего две подруги. Нелли и мама. С ними двумя она могла поделиться всем, даже самым личным и интимным. Но, если Нельке она рассказала все без цензуры, то маме описала ситуацию в двух словах, не вдаваясь в технические детали.

— Может, помиришься с Левой? — после долгой паузы сказала мама и Соня отметила, что она сильно встревожена. — Он такой хороший мальчик.

Софья тяжело вздохнула, покручивая на пальце баранку.

— Вот от того, что он такой хороший, мама, почему-то больше всего на стену лезть хочется, — проговорила она быстро и шумно отхлебнула из чашки.

— Соня. Будь осторожна, девочка, — умоляюще прошептала мама, — таким мужчинам ничего не стоит разбить женщине сердце.