Подари мне второй шанс

Выражение ее лица изменилось, когда она вспомнила, как потрясен был Вито, узнав, что она не выходит замуж за Чезаре, но она осталась непреклонной в своем решении. Что касается его самого, то у Вито появился наконец лучик надежды в поисках женщины, сбежавшей от него из‑за Карлы. По крайней мере, он уже установил место ее пребывания и вскоре должен увидеться с ней. Карла пожелала Вито успехов, надеясь, что он обретет свое счастье, к которому так стремился.

Что же до Карлы, то ее счастье осталось позади. Чезаре, видимо, согласился с ее решением. Во всяком случае, от него не было никаких вестей.

Я выросла без отца, и мой ребенок тоже вырастет. Со мной и моей матерью. Он будет расти в безопасности, воспитываться в окружении близких людей, любящих его и заботящихся о нем, а это, по сути, и есть самое важное в жизни, что действительно имеет значение.

Пройдет время, боль разбитого сердца поутихнет, и для Чезаре в нем уже не будет места. Но пока еще привычная боль довольно ощутимо давала о себе знать. Карла старалась не обращать на это внимания. Просто ждала, пока она ослабнет и прекратится совсем. Так должно быть, нужно, чтобы так было.

– Почта, сеньора.

Домработница положила на столик перед Марлен поступившую корреспонденцию, прервав тягостные размышления Карлы, которая безучастно смотрела, как мать перебирает ее.

– А это тебе, – внезапно сказала она и подала Карле довольно объемистый конверт, настороженно глядя на дочь.

Карла напряглась. Из Италии, судя по почтовому штемпелю. Адрес написан беглым, хорошо знакомым ей почерком. Собравшись с духом, она вскрыла конверт и извлекла из него несколько сложенных листов бумаги.

Должно быть, какие‑то юридические документы, связанные с денежным пособием на содержание ребенка, которые ей следует подписать.

Но, развернув бумаги, Карла едва не задохнулась от изумления.

– Дорогая, что там? – Марлен сразу же встревожилась.

А Карла сидела, уставившись в одну точку. Потом перевела пустой, ничего не выражающий взгляд на мать и глухим голосом произнесла:

– Мне сообщают из хранилища произведений искусства в Риме, – Карла с трудом сглотнула застрявший в горле ком, – что триптих работы Лучиезо – Карадино теперь принадлежит мне и хранится там на доверительной основе от… от…

Она инстинктивно прижала ладонь к животу. Глаза Карлы непроизвольно расширились. Отложив в сторону официальное письмо‑сообщение, она извлекла из конверта еще один сложенный лист бумаги – написанное рукой Чезаре письмо.

Я оставляю тебе этот завещательный дар не только из‑за нашего ребенка, которого ты носишь, но и как напоминание о том, что существует между нами. Чтобы понять, почему я так поступаю, прошу тебя прочесть прилагаемую выписку из личного дневника графа Алессандро, портрет которого написал Лучиезо. Прочти, пожалуйста, эти записи прежде, чем продолжишь читать мое письмо.

Карла опустила письмо Чезаре на колени и непослушными пальцами развернула последний лист содержимого конверта. Выписка из личных записей графа Алессандро, древнего предка Чезаре. Устаревший итальянский язык, некоторые слова которого она даже не знала. Но тем не менее, пока Карла читала, ее мир менялся с каждой строчкой.

Дочитав, она медленно отложила лист с выпиской и снова взяла письмо Чезаре. Оно было совсем коротким.

Я не сделаю подобной ошибки. И какое бы решение ты ни приняла, знай: я не такой, как граф Алессандро.

Осторожно, очень‑очень аккуратно Карла сложила бумаги в конверт. С колотящимся сердцем в груди она вернулась в патио, где ее с тревогой ожидала мать. Мадлен поднялась было ей навстречу, но Карла остановила ее.

– Я должна поехать к нему, – сказала она.

Голос Карлы был каким‑то странным, глухим. Сердце ее до краев заполнило чувство, в котором вполне можно было утонуть.

Взятый напрокат автомобиль поглощал милю за милей, мчась по извилистой дороге, проходившей по живописной сельской местности. Она змеилась, поднимаясь в гору, пока наконец не привела к замку Мантенья.

Я не сделаю подобной ошибки.

Карла позвонила в домофон и назвала свое имя. В ответ – тишина.

Она опустила голову, признавая свое поражение. Плечи Карлы поникли.

– Синьорина! Прошу вас, входите, пожалуйста!