Подарки ревности

Марго отметила, что Зина все продолжает целоваться с Емельяном, и ее внимательный глаз легко заметил, что у парня глаза закрыты от удовольствия, а у Зины – нет, и она внимательно и хищно поглядывает по сторонам, словно говоря:

– Он мой, и пусть только хоть кто-нибудь попробует у меня его отобрать!

Ее взгляд встретился со взглядом Марго. Без сомнения, трудно победно улыбнуться, когда ты целуешься, но все самодовольство можно было прочитать в светло-голубых глазах Зины. Марго чуть не заплакала и так сжала кулаки, что ногти впились в ладони. Всю ее аж затрясло от ревности.

Тем временем Герман вскочил и прошептал Марго в ухо:

– Пошли, потанцуем!

Танцевать не хотелось совершенно, но сидеть и любоваться на счастливую пару не хотелось еще больше. Марго встала и кое-как протолкалась среди плотно сжатых тел. Герман обнял ее и полез целоваться, но она сразу сказала:

– Извини, нет настроения!

Другой парень бы обиделся или устроил скандал, а Герман сразу все понял: нет настроения – значит, нет, зачем лезть к человеку. Он положил ей голову на плечо и зарылся лицом в волосы. Марго стало очень стыдно, на самом деле он был такой хороший… Но поделать она уже ничего не могла! Девушка чувствовала, что сердце ее разрывается, ей был нужен Емельян, и только он! А Зину она готова была ударить прямо по этим ледяным глазам, швырнуть на пол и бить ногами!

Ох, так, наверное, и сходят с ума… И что самое неприятное, Герман-то ни в чем не виноват. И, вспоминая урок Мамая, она решила, что обижать парня неправильно и нечестно. Расстаться с ним по-хорошему? Чтобы остаться одной и слушать каждый вечер рассказы Зины о том, как ей славно с Емельяном? Нет, это было бы невыносимо. Уж лучше оставаться с Германом в таком статусе, в котором они есть: обоим вроде бы удобно. Изредка целоваться, от нее, если честно, не убудет. Тем более Герман это делал очень умело, уверенно, ну если не обманывать саму себя, то приятно.

Жаль, что представить в этот момент другого было очень сложно: Герман отличался сухопаростью – руки тонкие, да еще в придачу небольшой животик, а у Емельяна – огромные налитые бицепсы, мощный живот, словно вырезанный из дуба, и сам он весь был огромный, налито́й мужской жизненной силой, которой можно было напитаться, даже если ты просто находилась рядом.

Марго немного подумала, чмокнула Германа в губы и сказала:

– Ты очень хороший. Правда. Спасибо тебе. – Она и в самом деле так думала.

В этот момент медленный танец закончился, и зазвучала быстрая энергичная музыка. Поскольку в маленьком клубе яблоку было негде упасть, Марго и Герман так и продолжали топтаться, напоминая пингвинов, прижатых друг к другу в маленькой комнате зоопарка. А Зине это нисколько не мешало. Она грациозно вскочила на столик и стала танцевать, ловко переставляя красивые длинные ноги между рюмками и кружками. Она была похожа и на стриптизершу, и на балерину, когда крутила своими снежными волосами и озорно трясла юбочкой, так что были видны красные трусики-шорты. Все мужчины в баре (да и женщины, что там говорить) смотрели на нее, раскрыв рты. Марго с завистью глядела на лицо Емельяна. Он улыбался всем, как бы говоря: да, красивая, страстная. Моя! Это мне так повезло, радуйтесь за меня. А потом он легко, как ребенка, взял Зину на руки и снова поцеловал.

Правда, в этот момент один человек не смотрел на Зину. Это был Герман. Он крепко обнял Марго, полюбовался ее красивым и печальным лицом и улыбнулся:

– Марго, все будет хорошо. Ну хочешь, я тебя домой отвезу? Плохо себя чувствуешь?

Глава семнадцатая

Запись на стене ВКонтакте на страничке Маргариты Солнечной

Еще древние не то греки, не то римляне говорили: сова Минервы (то есть богини мудрости) вылетает ночью. Значит, еще в древние времена было понятно, что ночью лучше всего поразмыслить и попытаться ответить на вопросы… Ночью никто не мешает – и ты оказываешься наедине с темнотой, спящим городом и самой собой.

19 января в 02:31

Герман довез Марго на такси до общежития, еще раз поцеловал на проходной и уехал домой. Она сходила в душ, выпила чаю, разделась и легла в кровать. Алсу уже спала. За окном светила луна, и в ее спокойном свете купались пушистые облака.