Подарочек

Ирка с Андреем вышли на улицу… и захлебнулись теплом и солнцем. Да-да, вот так – прямо дух захватило от вдруг наступившей весны. То есть, Ирка, конечно, не очень-то знала, что такое весна в Питере, а весна здесь, у них – это не цветочки-листики, это когда снег таять начинает. Зима же была долгая и холодная, в какой другой год к одиннадцатому марта можно уже и чтобы ручьи текли, да не от реагента, а от нормального растаявшего снега, а нынче – вот так.

Но весна всё равно придёт, и лично ей, Ирке Семёркиной, для того ничего делать не придётся. И это, скажу я вам, невероятно круто!

Они стояли на широченном политеховском крыльце, подставляли лицо под солнечные лучи и улыбались, как дураки – оба разом. С крыши звонко капало по всему немалому фасаду, голуби толкались в луже перед ступеньками, хотелось бежать, орать, петь дурацкие песни и целоваться прямо на этом крыльце.

Хлопнула за их спинами тяжелая дверь, и на ступени вывалилась кучка студентов. Они тоже ошалели от весны и от солнца, они просидели в аудиториях весь день, и им-то как раз было нормально бежать, орать, швыряться друг в друга враз ставшим мокрым снегом и гонять голубей в луже.

Ирка и Андрей переглянулись и наконец-то сдвинулись с места.

– Ира, а пошли, зайдём сначала ко мне. Я перепакуюсь немного, и отправимся дальше, – предложил он.

– Да ты сам можешь зайти, а я тем временем побреду потихоньку к себе, дорогу ты знаешь, – конечно, они никуда не торопятся примерно до завтра, но все равно.

– Нет уж. У тебя какой-то нечеловечески тяжёлый рюкзак, это не дело. Что там вообще?

– Еда, – с готовностью сообщила Ирка.

– Вот, ещё и еда. Ты когда только успела?

– Днём выскакивала в здешние магазины. Очень успешно. Получился полный рюкзак добычи.

– И часто ты такую добычу домой сама таскаешь?

– Да когда надо, тогда и таскаю, – пожала плечами Ирка.

А что такого-то, нужно же и продукты покупать, и порошки всякие стиральные, и ещё кучу всего. И кто ей притащит, если не она сама?

В бытность с Димкой как-то тоже таскала она сама. По дороге на работу, с работы, как-то ещё. Их жизненные графики стыковались с трудом, и пойти вместе в магазин было сложно, да ещё ведь всё и не купишь в одном магазине, потому что не всё есть, а если есть – то не всё по тем ценам, по каким хочется. Вот Ирка и привыкла скакать – хлеб тут, потому что свежий, молоко тут, потому что нравится, и прочие вещи также. О нет, если бы Димка вдруг сказал, что не парься, мол, я куплю, скажи только, что надо, или даже просто куплю, а мы потом это приготовим и съедим – она бы не возражала. Но если он шёл в магазин, ему надо было дать предельно чёткие инструкции. Поэтому самой проще, точка.

– Я предлагаю заскочить ненадолго ко мне – мои коллеги, как я понимаю, ещё не вернулись, мы их не застанем. А потом сообразить, что ещё нужно купить из еды, сделать это, и пойти готовить царский ужин.

Возразить было нечего, поэтому они отправились в противоположную от Иркиного дома сторону – перепаковать Андрея.

Им с коллегами снимали квартиру в новостройке рядом с политехом – в окно их кафедры видно, если присмотреться. Квартира была, соответственно, новая, трёхкомнатная, хорошо обставленная – без излишеств, но нормально. Ох, как же хорошо в такой квартире-то! Никаких вам крупнощелевых полов, облезлых стен и тараканов.

О нет, Ирка вовсе не была патологической засранкой, которой всё равно – чистая квартира или вся обсиженная. Просто хозяин квартиры регулярно обещал, что выставляет имущество на продажу, и никакого смысла в ремонте при таком раскладе не было. Кстати, зарплата-то пришла, нужно будет дома не забыть и первым делом перевести ему денег за текущий месяц.

Пока она обозревала окрестности в окно – точно, их кафедру как раз видно – Андрей перепаковывал свой рюкзак.

– Ира, показывай, что там у тебя за кирпичи лежат, переложим ко мне.

Формулировка запроса возражений не предусматривала, поэтому Ирка открыла свой рюкзак и показала. В итоге к нему откочевали пакет картошки, огурцы-помидоры, лук с морковкой и яблоки с апельсинами, и ещё кусок сыру, а всё остальное Ирка затолкала обратно к себе. Рюкзак из плотно набитого шарика превратился во что-то более цивильное.

И дальше они пошли в сторону Иркиного дома. По дороге заглянули в местный сетевой магазин и купили там бутылку вина, корейских салатов и кусок охлаждённой кеты. Солнце продолжало ненормально светить и греть, и она даже сняла шапку – ох, как хорошо без шапки-то! Неужели скоро можно будет не заталкивать утром свежевымытую голову в толстый кокон грубой вязки, и не париться потом на работе о том, что можно сделать с этими отпотевшими несчастными хвостиками?

– Ира, тебя не продует? – улыбнулся Андрей.

– Нет, не успеет, мы дойдём раньше, – рассмеялась она.

Он тоже снял шапку и подставил голову свету и теплу, а она подумала, что если бы не сапоги на каблуках, то вполне можно было бы пробежаться по лужам, а так – можно завалиться в ту самую лужу, и всё, конец празднику. А праздники в жизни встречаются нечасто, и надо пользоваться аккуратно. Это как цветок кактуса, который только на один день, или красивая бабочка – сколько дали, столько и любуемся. Поэтому лучше в лужи не падать.

Впрочем, на знакомом пустыре шапки пришлось надеть обратно – там был какой-то ветер, и ещё во все стороны летели брызги из-под колёс проезжающих машин. Пришлось спасаться. Андрей Ирку прямо за руку вытянул из-под особо грязного и бурного фонтана, а потом они хохотали, обнимались, стирали друг другу со щёк всё-таки попавшие туда отдельные капли, а потом целовались, просто целовались. Могла ли Ирка подумать, как круто, оказывается, целоваться на пустыре, весенним вечером, в паре метров от несущихся мимо машин?

Домой дошли, держась за руки. И дома далеко не сразу взялись разбирать рюкзаки – сидели на обувной полке в прихожей, сняв только куртки-шапки, даже не разулись – обнимались, переплетали пальцы и гладили ладони, целовали всё, до чего могли таким образом дотянуться. Слова и то были особо не нужны, как-то обошлись.

Но, впрочем, потом глянули друг на друга, рассмеялись разом и занялись грязной обувью и рюкзаками.

Романтический ужин выглядел очень даже пристойно – на столик в гостиной Ирка положила небольшую вышитую скатерть, достала парадные тарелки и вилки, и бокалы, и посреди всего этого поставили запечённую с луком и морковкой кету, вокруг красиво разложили картошку, и посыпали зеленью, и салаты корейские тоже оказались в тему. Красота, да и только. К тому времени на улице уже давно стемнело, можно было даже и свечи зажечь, но не нашли ни одной, только посмеялись, что на заставленный тарелками столик подсвечники не поместятся, хоть бы и самые маленькие – а у Ирки их был десяток разных.

И всё то, что существовало в мире снаружи, в тот момент оказалось совершенно не важным. Вот прозвенит утром будильник, там и посмотрим. А пока так – есть, пить вино маленькими глоточками, рассказывать о том, кто где был, и со значением друг на друга поглядывать – это ведь не всё, так? Мы же сейчас тут бросим остатки этого великолепия – ладно, не бросим, остатки еды уберём, чтобы никаким гадам ползучим она не досталась – а сами пойдём под душ, можно даже оба разом, и потом – дальше, дальше, дальше…