Подарок для дочери

Нет, Катя, больше никаких сомнений! Любишь? Любишь. Значит, извинишься, сделаешь все, чтобы Глеб простил, и просто станешь счастливой на столько, на сколько вам уготовано свыше.

Договорившись с собой, открываю глаза, тянусь к сумочке, достаю телефон и…

Я не могу позвонить Глебу. Это неправильно.

Но все исправить еще можно. И я знаю как!

На душе от принятого решения становится легче.

Делаю несколько глубоких вдохов, вытаскиваю из бардачка изрядно похудевшую упаковку влажных салфеток, стираю остатки туши. Ну и видок в отражении зеркала! Глаза красные, нос опух, волосы после дождя висят безжизненными паклями.

Привожу себя в порядок. Ну как–то так.

Завожу двигатель и, вклинившись в поток машин еду туда, куда зовет сердце.

---

В свою спальню не то что зайти не могу, даже дверь открыть не смею и на кровать взглянуть. Слишком свежи воспоминания прошлой ночи.

В квартире оглушающе тихо и неестественно пусто. Бориска и тот куда-то спрятался, даже встречать не вышел. Переодеваюсь в домашний брючный комплект, что держу в запасе в шкафчике ванной, занимаюсь уборкой. Пытаюсь всеми силами отвлечься и не анализировать свой поступок, слова и реакцию на них Глеба. Исправить ошибку не получилось.

Дабы заглушить противный внутренний голос, подтверждающий, что его хозяйка дура, врубаю громкую музыку и с остервенением начинаю мыть окно. Не получилось сегодня – получится завтра!

Увлекшись, вздрагиваю, когда кто–то выключает музыкальный центр.

Маргарита Павловна и Яна, обе уперев руки в боки, наблюдают за сумасшедшей мной.

– Привет! – нервно улыбаюсь.

– А где Глеб? – с претензией в голосе спрашивает дочь.

– Его не будет. У него дела. Срочные.

Вру неубедительно. Янка, поджав губешки, сбегает в свою комнату. Без объяснений поняла, почувствовала, что натворила ее мать.

Обессилено падаю в кресло, бросив тряпку.

– А ты чего раскисла? Расстроилась?

Ничего от Маргариты Павловны не утаить, насквозь меня видит.

– Не то слово...

Она подходит ко мне, по–матерински прижимает мою голову к себе, гладит. И мне так хорошо становится, спокойно. Есть у меня родной человек, который простит за любую совершенную глупость. Будет любить всегда, какие бы неправильные поступки его ребенок не исполнил.

– Я его обидела… Отказала… А у него Костя… маленький мальчик, детдомовский… Он сказал, что я пахну мамой… И я испугалась, сбежала, наговорив Глебу такого… Он меня не простит…

Каждое движение ладони по моим волосам возвращает покой душе, очищает ауру.

– Простит, куда он денется. Он же тебя любит.

Сокрушено машу головой.

– Я уехала. Бросила их обоих. Но я вернулась, вернулась в больницу! Не сразу, но вернулась, а меня не пустили. Сказали, что часы приема закончились и посторонних не пускают. Звонила Глебу, он трубку не берет, – поднимаю голову, встречаюсь с теплотой во взгляде, – я так боюсь, что он больше не придет, не позвонит…

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​– Придет, позвонит, – наша приемная бабушка поддерживает меня, вселяет надежду, что так и будет.

Вдруг мой телефон, как по заказу, звонит, и я бросаюсь к нему, ожидая увидеть на дисплее те самые четыре буквы его имени. Буквы есть. Четыре. Но имя другое.

– Да, Дина, что-то срочное?

– Катерина Санна, – Дина тушуется. – Посмотрите наш сайт, там такое…

Что там может быть такого? Очередной отзыв, благодарность или вдруг первое недовольство заказом или обслуживанием?

Нажимаю на кнопку спящего ноута, жду когда загрузится.

– Где? Не вижу.

– В заказах… от Романа.

Одной рукой прижимаю к уху телефон, другая орудует мышкой – открываю указанную вкладку.

– Что это?

Десятки, сотни фотографий! Дети, дети, дети на каждой…

Тыкаю на первую, вторую, далее. Девочки, мальчики, разного возраста, роста, белокурые, черные, шатены, русоголовые. Держат в руках куски тортов, пирожные… Наши пирожные! Кусают их, жуют, смеются… Дети, счастливые дети!

На одной из фотографий узнаю Костю. С именинным бумажным колпаком на затылке. На заднем фоне знакомая мужская фигура. Глеб стоит спиной к объективу, но я знаю, что это он. Не спутать его. В груди опять щемит. Я же только что успокоилась. Почти.

– А мы думали, Роман продает налево наши тортики, – восхищается помощница в трубку. – А он в детский дом их отвозит!

Это не только Роман, это еще и Глеб и несколько его друзей. Теперь я это знаю.

– Спасибо, Дина, что позвонила, – прощаюсь с девушкой.

Продолжаю рассматривать фотографии. Маргарита Павловна тоже подходит, пристраивается сбоку.

– Вот мальчик, которого хочет усыновить Глеб, – показываю Костю.

– Я совсем не против стать дважды бабушкой, – хмыкает Маргарита Павловна после нескольких минут разглядывания фотографии.

– А я знаю, что надо сделать, чтобы Глеб вернулся! – вдруг рядом раздался звонкий голос Янки.

Мы с нашей бабушкой повернулись к малышке. Дочь стоит с мега решительным видом, и я не сомневаюсь – Яна знает.

Кажется, моя дочь намного умнее своей матери.

Вместо того, чтобы укорить ее, что подслушивать и подглядывать нехорошо, мы уставились на нашу русалочку с немым вопросом.

– Нам надо забрать себе этого мальчика, тогда Глеб вернется!