Отец Джо Дассена пострадал за свои крайне левые убеждения, попав в черный список Голливуда, как сочувствующий коммунистам, однако его сын не обладал слишком активным «политическим сознанием» и, учась в Энн-Арборе, не чувствовал, что его особо интересуют шествия в поддержку кубинской революции или антиядерные манифестации (речь тогда шла о бомбах, а не об атомных электростанциях). И все же он участвовал в большом деле тех лет, зародившемся в либеральных, преимущественно университетских кругах, – в движении за гражданские права чернокожих. В частности, вместе со своими единомышленниками он устраивал sit-ins – сидячие акции протеста у дверей учреждений или предприятий, где практиковалась расовая сегрегация. И откровенно выступал против расизма, а такая позиция в то время в Соединенных Штатах, надо это напомнить, требовала определенного мужества, поскольку не обходилась без риска.
Этот текст, описывающий атмосферу квартала, населенного благонамеренным американским средним классом – не слишком религиозными евреями и многочисленными католическими семьями, – получил «вторую Национальную премию за рассказ» и стал первым из двух произведений Джо Дассена, опубликованных в журнале «Generation». На написание этого рассказа Джо вдохновил один случай, о котором поведал в интервью его отец, Жюль Дассен: «Я помню, как ребенком, в Лос-Анджелесе, он со своими сестрами ходил смотреть мультфильмы к соседям. Однажды он повел туда маленькую негритяночку по имени Бетти, которая жила у нас. А через четверть часа вернулся с ней обратно, потрясенный тем, что эти люди отказались впустить к себе цветного ребенка».