Подарок фирмы

Обои пытались содрать, и они висели клочьями. Пол был усыпан осколками битой посуды вперемешку с набивкой тахты и двух дорогих кресел. Сорванные со стен картины с разбитыми стеклами тоже валялись на полу.

Чувствовалось, что квартира была обставлена с претензией на элегантность, весьма неожиданную для такого дома.

Открытая застекленная дверь, оказавшаяся не разбитой, вела в комнату, отделенную от прихожей небольшим коридором. Пол коридора был покрыт паласом.

- Паулино? - позвал я.

Никто не ответил. Я шагнул к двери. В коридоре у стены лежал Паулино и смотрел на меня. На нем была рваная, покрытая пятнами засохшей крови рубаха. Лицо опухло, почернело и было в кровоподтеках. С рассеченных бровей свисали темно-коричневые струпья.

- Воды, - еле слышно прошептал он, и на распухших губах вздулся кровавый пузырь.

Я подошел и попытался приподнять его, прислонив к стенке. Лицо Паулино исказилось от боли. На нем не было живого места.

- Паулино, это я, Тони Романо.

- Воды, - повторил он.

Вряд ли он узнал меня. Глаза были открыты, но подернуты какой-то красной пленкой. Мне тоже стоило труда узнать его в подобном виде.

Прислонив его к стенке, я пошел на кухню. Войти туда было очень трудно. Осколки тарелок, чашек и прочей кухонной утвари покрывали пол слоем в несколько сантиметров. Кто-то не пожалел сил и злости, чтобы превратить в груду мусора кухню, бывшую когда-то чистенькой и даже кокетливой. Я пошарил ногой и с большим трудом нашел среди осколков эмалированный бело-голубой половник, украшенный двумя красными сердечками. Налив в него воды, я вернулся к тому, что осталось от Паулино.

Он снова сполз на пол. Я наклонился, подсунул ему под голову руку и поднес к губам воду. Паулино жадно глотнул, закашлялся и выплюнул мне на пиджак воду, смешанную с кровью. Кашель сопровождался конвульсиями, голова его моталась, как у тряпичной куклы.

Я вливал в него воду маленькими глотками, кое-что ему все же удалось проглотить. Когда вода кончилась, я снова посадил его, прислонив к стенке.

Теперь глаза были закрыты набухшими веками, грудь не шевелилась. Я попытался нащупать пульс, но так и не смог. Сердце останавливалось, было ясно, что он умирает.

Следы крови на паласе вели к дверям другой комнаты.

Я пошел туда. Кровь была всюду: на стенах, на голубом матрасе, на полу. Все было разбито, изуродовано. Те, кто орудовал здесь, были одержимы слепой яростью.

Я прислонился к косяку двери и опять посмотрел на Паулино, лежавшего на полу бесформенным мешком.

Глаза его снова были открыты, казалось, он смотрит на меня.

- То... ни, - с трудом произнес он.

- Паулино, дружище, - ответил я. - Сейчас вызову "скорую".

- Нет, - он хрипел, как будто внутри у него что-то ломалось. Я наклонился пониже. -То... ни. Тони, Португалец... Португалец... и...

- Не говори, если не можешь, успокойся. Сейчас вызову врача.

Я уже собирался выпрямиться, но он ухватился за рукав моего пиджака.

- Он ушел с Дельбо, Тони... с Дельбо.

Я снова наклонился.

- Понятно, Паулино, понятно. Я знаю. Португалец ушел с Дельбо.

- Как давно... мы не виделись... как давно... друг...

- Да, Паулино, давно.

Странный слабый огонек мелькнул у него в глазах. Он попытался сжать мне руку.

- Я сказал Португальцу... что ты... должен работать с нами...

- Хорошо, Паулино. Не надо говорить, отдохни немного.

- Фотографии... сволочь, он отдал фотографии этому... этому...

- Дельбо.

- Да. - Изо рта у него снова потекла кровь.

- Я знаю. Фотографии у Дельбо, не надо об этом думать.

Паулино кивнул и закрыл глаза. Потом снова открыл.

- Луис... Луис сказал, что...

- Да, Луис. Он умер... точнее, его убили. Ты знаешь, кто его убил, Паулино?

- Да... - Он открыл и закрыл рот.

Я наклонился совсем близко.

- Кто?

Как только он пытался заговорить, с губ стекала красная слюна, рот открывался и закрывался, как у большой рыбы, выброшенной на берег.

- Я... я ему... говорил, что ты мой друг, а... Ванесса...

Ванесса...

- Ее убил Португалец. Кто убил Луиса?

- ...тебя нет... я ему говорил... тебя нет...

- Я знаю, Паулино. Ты сказал Португальцу, чтобы он меня не убивал. Ванессу он прикончил, введя ей в вену героин, а меня не стал убивать, потому что ты не велел. Я знаю.

Подобие улыбки скривило его кровоточащий рот.

- Паулино, я хочу знать, кто убил Луиса Роблеса, Луисито. Ты помнишь Луисито Роблеса?

- Луисито... да... Сначала он сказал "да", потом "нет"... и...

Большой сгусток черной крови мягко скатился изо рта на его подбородок, потом на грудь, окрасив рубашку в новый тон. Он широко открыл и сразу же закрыл глаза.

Сильные конвульсии свели тело, затем он обмяк. Голова скатилась набок, между ног стало растекаться темное пятно.

Я выпрямился. Не очень-то приятно наблюдать агонию человека.

Возможно, Дельбо и Сорли застали его в спальне и там избили. Паулино не был слабаком, он, конечно, защищался, но они его били со знанием дела и добили. А потом оставили медленно умирать. Они даже не попытались вызвать врача. Паулино добрался ползком от спальни до середины коридора. На это у него ушли последние силы.