Перед моей дверью стоит на коленях видение. Женщина, похожая на ту, что была в старой сказке: волосы черные, как ночь, кожа бледная, как снег, губы красные, как кровь. Даже с ее глазами, закрытыми красной шелковой повязкой на глазах, я вижу, что она потрясающая, одетая в красное шелковое белье с кружевами: корсет, который прикрывает ее груди, подчеркивая их наилучшим образом, несмотря на их маленький размер, ее бледная кожа просвечивает сквозь кружевные вставки, спускающиеся до бедер. Там она прикрыта красными шелковыми трусиками, но только-только, ее ноги в чулках, которые облегают бедра, красный кружевной пояс с подвязками поддерживает их. Ее ноги обнажены, за исключением чулок, и поверх всего этого зеленая шелковая веревка связывает ее запястья и лодыжки, вокруг ее тонкой шеи и талии, спускается вниз между вершинами бедер, где теперь я вижу, что трусики разделены тонкой щелью, завязанная узлом веревка прижата прямо к ее киске.
Моя эрекция начала исчезать, но мгновенно возвращается в полную силу, такая сильная, что кажется, будто мой член может сломаться, если я прикоснусь к нему. Боль становится почти невыносимой, и я внезапно представляю, как хватаю в пригоршню ее темные волосы, откидываю халат в сторону и погружаю свою пульсирующую длину между ее красными губами.
Она выглядит так, словно ее упаковали в подарочную упаковку в замысловатом японском стиле шибари. У меня есть подсказка о том, кто отправил ее сюда, еще до того, как я потянулся за красным конвертом, свисающим с веревки, обмотанной вокруг ее шеи наподобие ошейника. Я видел нечто подобное только однажды, на роскошной вечеринке, устроенной Кайто Накамурой, где было множество женщин, повязанных различными узорами шибари, и все они были расположены по-разному для удовольствия мужчин на вечеринке. Это было, безусловно, самое эротичное зрелище, которое я когда-либо видел, самая впечатляющая вечеринка, на которой я когда-либо был, и наибольшее количество раз, когда я кончал за одну ночь, все это Кайто прекрасно знавал. Я не сомневаюсь, что он имел это в виду, когда посылал эту девушку ко мне на порог.
Волна неутоленного головокружения захлестывает меня, когда я тянусь за карточкой. Почти неконтролируемая похоть борется с моими чувством вины и стыда.
Инстинкт берет верх, и я наклоняюсь, подхватывая ее на руки.
У меня раскалывается голова. Такое ощущение, что слова врезаются мне в череп, кричат на меня. Я резко поднимаю ее, и захожу внутрь, захлопывая дверь пинком, иду по коридору, чтобы отнести ее в комнату для гостей… другую, не ту, в которой жила моя маленькая куколка. Моя Ана.
Я не хочу прижимать к себе эту девушку слишком близко. Она и так меня слишком возбуждает, и мне стыдно за это. Я сжег все остальные фотографии, которые у меня были, все воспоминания о любой женщине, которая когда-либо была здесь, кроме Анастасии. Я был предан ей, единственной женщине, которую я по-настоящему любил с тех пор, как умерла Марго. Даже после того, как я вернулся, и моя маленькая куколка была потеряна для меня, я сказал себе, что непоколебим в этой преданности. Что если я не смогу заполучить ее, у меня никого не будет. И все же, один только вид незнакомки, связанной по рукам и ногам шибари, на моем пороге делает меня твердым как скала и причиняет боль.