Подарок с того света

Она бы с радостью снова стерла из памяти страх и стыд, которые испытывала по дороге к статуе Великого Элдара, куда по веленью отца отправилась за своей долей счастья. Глупышка, она тогда считала, что счастье и сила неразрывны. И лишь на вершине священной горы при реве молний поняла величайшую ценность жизни.

Ей неприятно теперь было вспоминать изнурительные процедуры и бесконечные тренировки, направленные на то, чтобы заставить проснуться застывшее в развитии тело.

Но самое большое отторжение вызывали мысли об отце и его советнике Эрике Арт’Ронте. Это отец заставил главного менталиста страны забраться к ней в голову и превратить маленькую запуганную Абигель в Шеридан Ветроу, выправить документы и заставить пройти инициацию в академии.

Шери невесело усмехнулась. Идея была неплохой. Да только пришла она им в голову не сама. Если демон Азилла мог влиять на архов с помощью куклы, почему демоница Морха не могла исподволь воздействовать на них через «слезы»? Морха давно мечтала покинуть Элдарион, но перед этим собиралась найти достойную себе замену. И ей показалось забавным, что в роли Священной Матери выступит точная копия ее соперницы Элеоноры.

Возможно, мысль об инициации Абигель в академии Арханона Всеславу Артуриону подкинул Себастьян Арх’Дрюмон. Не случайно он так настойчиво пытался заставить потом Шери отказаться от учебы. Сейчас уже не узнаешь, кто был исполнителем воли Морхи. Да и неважно это. Главное, она просчиталась – новой Священной Матерью стала демоница из зазеркалья. Наверное, Морха взвоет от досады, когда поймет, что зря даровала Шери часть своей силы. Впрочем, Шери было на Морху плевать.

Она услышала, как к дверям номера приближается служанка с подносом, и с удовольствием подползла к Вэлу ближе. Легким касанием губ заставила его ресницы дрогнуть и радостно улыбнулась его улыбке.

- Привет.

- Привет. - Он притянул ее к себе. - Шери. Моя маленькая Шери…

Стук в дверь оказался так некстати.

Она вздохнула, ощутив досаду на себя. Все-таки надо было разбудить его раньше. Стряхнув сладкое желание, Шери выбралась из объятий Вэла и направилась к двери. Любовь могла и подождать.

- Я заказала нам завтрак, - пояснила она.

Комнату сразу наполнили волшебные запахи. Вэл тоже с интересом наблюдал, как служанка сноровисто выкладывала на прикроватный столик яичницу с поджаристым беконом, тосты, запотевший графин с соком.

- Еще что-то желаете? – спросила девушка.

- Пока нет, - отпустил ее Валентайн, а потом поманил Шери. – Иди ко мне.

Она села к нему на колени. Ели они молча, не столько наслаждаясь едой, сколько прикосновением друг к другу. И все это время Шери думала, что было бы честно сказать Вэлу, кто она. Но он привык видеть в ней хрупкую девочку-пажа, послушную и полностью полагающуюся на нее. Что произойдет, если он узнает, что она нечто большее?

- Шери, я так жалею, что не уберег тебя, - Вел крепко прижал ее с себе. – Знаешь, совсем не помню, как мы оказались здесь.

- Ты устал. Если бы не ты, я бы не выбралась.

Он кивнул, помрачнев.

- Кто это сделал?

- Ричард, - вздохнула она. – Хотел вселить в мое тело демоницу.

- Но зачем?

Вот и повод все рассказать, в смятении подумала она. Ей стало страшно.

- Я прошу выслушать меня, - решилась она. – Ты только не перебивай. Сразу скажу, что до ритуала я действительно не помнила, кто я. Менталисты хорошенько покопались в моих мозгах, а во время инициации произошло наложение. Сила Морхи выжгла артуанскую магию вместе с другими воспоминаниями о моей прежней жизни.

- И кто ты?

- Абигель Артурион.

Он замер, а потом уткнулся в ее волосы, вдыхая запах.

- Принцесса Абигель… Ну, надо же… А я ведь должен был понять.

- Не называй меня так, - взмолилась она. – Мне ненавистно это имя. Все мое детство я была изгоем. Ты не представляешь, каково это – ощущать себя «пустышкой» и чувствовать вину за то, в чем не виновата…

- Представляю, - прошептал он. – Значит, ты та самая девочка на горе... Ты потрясла в то время меня до глубины души. И знаешь, придала силы. Мне тогда казалось, что жизнь потеряла смысл. Моя мать, которую я благотворил, оказалась шлюхой, а я объектом презренья и насмешек своих сверстников. Я сбежал из дома, думая, что станет легче. Да разве сбежишь от себя? Мне было так тошно, что хотелось наложить на себя руки. И я почти решился, но в одной грязной забегаловке в стареньком телевизоре показывали новости. Ты взбиралась на крутой склон в ужасном рубище и босоногая, а ветер трепетал твои белые волосы… Ты упрямо шла вперед, не обращая внимание на вертолеты с репортерами, кружившие над тобой. Я подумал тогда, если может эта птаха идти наперекор всему, то почему не могу я? Ты спасла меня.