— Потому что жертва должна быть добровольной, — хмуро сказал Жан, и использовать твою кровь без твоего согласия не получится, трон признал тебя полноценной принцессой.
— Значит дело только в моем согласии? — я была готова дать его немедленно — очень хотелось встать, и малышка недовольная моей позой устроила танцы на моих ребрах, но драконица внезапно вмешалась в беседу одновременно с Роленом:
— Нет! — выдохнули они хором, а потом, переглянулись и дракон уступил бабушке:
— Не спеши, тебе нужно подумать и подготовиться, несколько дней ничего не решат.
Я только пожала плечами:
— Хорошо, Жан, я подумаю, и скорее всего, соглашусь, а пока позвольте, я вас оставлю, хочется немного пройтись, пока нет дождя.
В просторном холле служанка подала мне теплый плащ из тонкой кожи на меховой подкладке и высокие сапожки без каблука. Капюшон на голову, платок в руку — и можно идти, дышать свежим воздухом и гонять по кругу мысли.
К общему беспокойству примешивалось и чисто женское желание: уже три месяца мы с Жаном спим отдельно, может быть сегодня ночью он придет?
К чаю, Марина вышла очень красивая и спокойная, прежнюю живость и задор сменили плавность и достоинство, и я невольно ею залюбовался. Но разговор отложить было нельзя, а Ролен отказался начинать разговор. С трудом подбирая слова, я гладил исхудавшие пальчики в голубых жилках, и пытался донести до чужой этому миру девушки понятия долга и чести.
К моему изумлению она реагировала спокойно, и даже улыбнулась чуть подкрашенными губами, и только леди Лионелль не дала ей согласиться с моими словами сразу. Но я уже видел, что моя девочка нам не откажет, и волна благодарности захлестнула мое измученное сознание. Я коснулся нежной ручки поцелуем, и Марина ушла, а Ролен и его бабушка неожиданно одновременно заговорили о том, что пробуждение ключа требует подготовки:
— Марине нужны будут силы, — категорично заявила черноглазая дама, — так что ближайшие три дня все для нее — хорошее настроение, комплименты и внимание.
Ролен сумрачно кивнул, и тут же вышел, а старая драконица вцепилась в меня как клещ, объясняя, как должно обращаться с беременной женщиной в постели. Большей частью я конечно пропустил ее сентенции, но кое-что интересное для себя отметил, пожалуй стоит попробовать!
Я вышел следом за Мариной, сам взял с вешалки плащ и отворил дверь в весенний полдень. Вокруг все было мокрым, облезлым и неряшливым, но ветер пах землей, а на голых ветвях лип уже чирикали незаметные серенькие пичужки пережившие зиму.
Виконтесса в красивом палевом плаще с мшисто-зеленой отделкой бродила по выложенной плитами аллее и незаметно потирала спину. Я встревожился и глянул драконьим зрением сквозь одежду: ничего опасного, просто тянет мышцы, хорошо бы немного размять. Но подойдя ближе, я позволил себе лишь предложить руку для опоры. Леди с благодарной улыбкой приняла помощь и улыбнувшись повернула свое исхудавшее лицо к солнечным лучам, и я с каким-то болезненным умилением заметил на тонкой коже легкую россыпь веснушек.
— Леди Лионелль заставляет меня гулять каждый день, а в дождь мы занимаемся танцами или исследуем портретную галерею. Теперь я знаю всех ваших родственников до восьмого колена включительно, — улыбка Марины стала лукавой, и сердце мое подпрыгнуло.
— Пройдем до конца аллеи?
— Нет, давайте свернем у тех кустов, садовник обещал, что после дождя появятся первые весенние цветы.
Мы в молчании дошли до раскисшей полянки, на которой словно свечки торчали нежные соцветия на невзрачных коротких ножках. Марина присела и погладила кончиком пальца мягкие иголочки лепестков:
— Какие они нежные, — и вдруг без всякого перехода, — Ролен, это очень больно — резать палец?
— Резать палец?
— Я крови боюсь, поэтому и не вышиваю, не хочу уколоться.
— Марина, если ты не хочешь видеть, я могу тебя усыпить, но я не знаю, что будет дальше.
Капюшон сполз с блестящей сетки, и солнце запуталось в плетении проволоки и золоте локонов, а миледи выпрямившись решительно покачала головой:
— Нет, спать не хочу, буду бояться засыпать.
Только тут я понял, что темные круги под глазами не только от тягот беременности, но и от недосыпа! Ей просто страшно! И бабуля согревая дитя драконьим огнем успокаивает будущую мать, дает ей опору в этом мире!
— Хорошо, если хочешь, я буду рядом.
— Обещаешь? — изумрудные глаза уставились на меня с такой надеждой и затаенным страхом, что я только кивнул и прикоснулся губами к пожелтевшему от пыльцы пальчику:
— Непременно!
В дом мы возвращались болтая о всяких пустяках, Марина, смеясь рассказывала о торговцах, собиравшихся пленить юную супругу принца своими локонами и глазами, а я вспоминая пробуждение и стук маленького сердечка над ухом, думал о том, что сделаю все, что бы это сердечко не остановилось раньше срока.
После разговора с Роленом страх отступил, моя прогулка была своего рода прощанием, может быть с беззаботным детством, а может быть с той хрупкой частью меня самой, которая всего боялась и предпочитала ничего не видеть у себя под носом.