Поддельный шотландец. Дилогия (СИ)

   Я стал сердиться и обратился за помощью к хозяину -- его звали Гектор МакЛин,  -- в присутствии которого я заключил сделку с проводником, и заплатил ему пять шиллингов. Но МакЛин, также выпивший, клялся, что ни один нормальный джентльмен не должен уходить из-за стола, пока пунш не выпит до капли. Так как красивая фарфоровая чаша для пунша была объёмом литра в три, а в самом пунше процентное отношение спирта было не меньше чем в креплённом вине, я понял, что мы вряд-ли уже сегодня вообще куда-то пойдём. Но и ярого желания бороться с национальными традициями горцев я в себе не наблюдал, поэтому не стал возмущаться дольше. Затем подошли ещё другие посетители и опустевшую чашу пунша сменила другая. Мне ничего более не оставалось, как сидеть и слушать якобитские тосты и гэльские песни, пока все в конец не опьянели и не побрели, спотыкаясь, на ночлег, кто к постелям, а кто на гумно. За это время я успел подробно расспросить о дальнейшей дороге, благо несколько человек за столом знало английский.

   На следующий день -- четвертый день моего путешествия -- мы поднялись, когда ещё не было пяти часов утра, но мой плутоватый проводник сейчас же принялся за бутылку, и я, плюнув на него в роли проводника, отправился в дальнейшую дорогу самостоятельно. Да, надо срочно искать возможность разменять ещё хотя бы одну гинею, а то с такими темпами трат я скоро останусь совсем без серебра.

   Путь мой лежал вдоль гребня длинного холма и нужное направление было нетрудно выдерживать. Но опять заморосил дождь, видимость ухудшилась, идти стало труднее.

   Через полчаса я нагнал высокого человека в лохмотьях, шедшего довольно быстро, но нащупывавшего дорогу перед собой палкой. Это был слепой, назвавший себя бродячим проповедником, что по его идее должно было бы успокоить меня. Однако мрачное, зловещее выражение его лица с первого взгляда не понравилось мне, а когда я пошел с ним рядом, увидел, что из-под лацкана его кармана выглядывает стальная рукоятка пистолета. За ношение огнестрельного оружия в горной части Шотландии сейчас полагался штраф в пятнадцать фунтов стерлингов на первый раз и высылка в колонии -- на второй. Я не мог бы понять, зачем законоучителю ходить вооруженным, и на что слепому пистолет, если бы не был заочно знаком с этим персонажем.

   Я провокационно рассказал ему историю про своего проводника. При упоминании о пяти шиллингах он так громко возмутился, что о его отношении к деньгам всё стало предельно ясно.

   -- Я ему предложил слишком много?  -- спросил я, стараясь сделать голос как можно более неуверенным.

   -- Слишком много, да не то слово! -- воскликнул он. -- Да я охотно сам лично провожу тебя до Тороси за глоток виски, и в придачу ты сможешь наслаждаться обществом довольно образованного для здешних мест человека, моим стало быть.

   Я сказал, что не понимаю, как слепой может служить проводником. На эти слова он громко рассмеялся и ответил, что при помощи своей палки видит не хуже орла.

   -- По крайней мере здесь, на острове Малле, -- прибавил он, -- где мне знакомы каждый камень и каждый кустик вереска. Смотри, -- сказал он, помахивая палкой направо и налево,  -- там внизу течет речка, а выше стоит холмик, и на его вершине лежит камень. Почти у подошвы холма проходит путь на Тороси. Эта же дорога предназначена для скота, и потому так утоптана и вьется зеленой лентой среди вереска.

   Я вынужден был сознаться, что всё это совершенно верно, и выказал своё удивление.

   -- О,  -- сказал он,  -- это ещё что! Поверите ли, что когда до опубликования акта здесь ещё можно было носить оружие, я умел даже стрелять!.. Да, умел!  -- воскликнул он, затем, взглянув искоса, прибавил: -- Если б у вас был пистолетик, я бы показал вам своё искусство.

   Я отвечал, что у меня нет оружия, и отошел от него на пару шагов. Если бы он только знал, что в это время из его кармана высовывался пистолет и я мог ясно видеть, как на его стальной рукоятке играют лучи солнца! Но он не понимал этого и думал, что все шито-крыто, и продолжал нагло врать, не зная, что сейчас решается его судьба.

   Меня нельзя назвать особо мстительным человеком, и к криминалитету я отношусь без особого предубеждения. Вроде как вот тот человек толстый, тот алкоголик, а этот -- бандит, что же, у каждого свои недостатки. Но это относятся только к тем бандитам, кто трудится преимущественно в своей, бизнесмено-бандитской среде, но не пытается убить первого встречного за копейку. Высшую меру наказания я не признаю, зато признаю высшую меру социальной защиты. Если на моём пути встречается человек, способный убить прохожего за карманные деньги и уже делавший это, я его постараюсь обезвредить любым, пусть даже самым радикальным способом. Не из мести за прежних жертв, а во избежание будущих, среди которых вполне могут оказаться дорогие мне или просто хорошие люди. Так что судьба моего попутчика была решена после довольно коротких размышлений, осталось только найти подходящее место для финальной точки.