Поддельный шотландец. Дилогия (СИ)

Снова вернувшись в операционный зал, я разыскал ключи от замка на входной двери. Затем раскрыл настежь единственное имевшееся в помещении большое окно — остальные окна здесь напоминали скорее крепостные бойницы. Оно открывалось, кстати, вовнутрь, а снаружи его красовалась литая чугунная решётка с прутьями толщиной в руку, украшенная грубыми завитками и растительным орнаментом. Окно смотрело не в сторону главной улицы, а на Клайд, но росшая перед рекой полоса тополей хорошо отражала сюда все звуки. Прислушался. Вроде бы шум зевак полностью стих. Времени с отъезда Алана прошло уже двадцать три минуты, как показали мне купленные в Эдинбурге новомодные карманные часы — кстати, пришлось попотеть, разыскивая подходящие, большая часть продукции современных часовщиков не имела ни разметки циферблата ни минутной стрелки, одну лишь часовую!

Отметив мысленно прошедшее время, я решил, что подожду ещё семь минут и буду выходить, Алан к этому времени уже должен будет пересечь мост и свернуть на просёлочную дорогу. Но внезапно, в этот самый момент, в дверь вдруг активно забарабанили несколько крепких кулаков. Сердце моё тут же ушло в пятки, но надо отдать себе должное, я не потерял ни мгновения, тут же начав реализовывать один из заранее продуманных планов — с поправкой на сложившуюся ситуацию, разумеется.

Подскочил к мальчишке-посыльному и одним движением острого как бритва кинжала рассёк связывающие его верёвки. Затем, повесив на сгиб правой руки корзинку с гранатами, перед этим сунув две наиболее целых в карманы куртки, взял в левую подсвечник с тремя зажжёнными свечами. Подняв за шиворот куртки посыльного, поставил его на ноги и повёл его в сторону выхода, не снимая повязки с глаз. По дороге сиплым шёпотом сказал ему на ухо:

— Когда сниму повязку и отпущу тебя, беги как можно дальше и кричи «Пожар!», а то сгоришь ни за пенни…

Выведя трясущегося мальчишку в прихожую и прислонив к стойке, прикрыл за нами дверь, ведущую в операционный зал. Примерился к засову на входной, зажёг от свечей фитили от лежащих в корзинке бомб и трут, который сунул в специальную керамическую коробку, закреплённую сбоку на моём поясе. Затем, отвернувшись, сунул свечи в гору содержимого разбившихся бомб, не забыв при этом прикрыть глаза. Полыхнуло знатно! Прихожую тут-же заволокло клубами дыма столь густого, что если бы не просчитанная заранее последовательность движений, мне бы пришлось действовать на ощупь, теряя драгоценное время. А так, одним махом сбросив засов и распахнув открывающуюся наружу входную дверь, я мигом вытолкнул в неё посыльного, на ходу сдёрнув повязку с его глаз.

Испуганный недавней мощной вспышкой, ослеплённый ударившим по глазам солнечный светом, парень с криком «Пожар!» унёсся вдаль, едва не рухнув с крыльца и врезавшись в толпу зевак, которая к этому времени не только не поредела, а даже сильно увеличилась. Вслед ему полетела брошенная моей изрядно трясущейся рукой корзинка с пятью бомбами, которые дружной серией рванули ещё в воздухе. До того, как площадка перед банком скрылась в сплошной дымной пелене, я ещё успел разглядеть как отскочившие от крыльца при открытии двери приходской надзиратель, бидль, с двумя констеблями, рванули вслед убегающему посыльному. Наверняка сработал свойственный людям подобного типа рефлекс «поймать бегущего». Я же вовсе не стал сбегать прямо с крыльца, а, дождавшись пока дым разойдётся, поднырнул под перила, аккуратно, вдоль стеночки, двинулся влево, к ближайшему углу здания банка. Как я и опасался, размеров дымового облака не хватило, чтобы уйти в боковой переулок полностью незамеченным — стоило мне выскочить из тени тополей, некоторые из зевак стали показывать на меня пальцами. Поэтому, свернув наконец в боковую улочку, я не стал быстро уходить по ней к относительно недалёкому повороту. Вместо этого достав из карманов две оставшиеся дымовые гранаты, я поджёг от трута их фитили и бросил себе за спину. Когда они взорвались, забросил свою сумку на крышу стоящего вплотную к банку неведомого назначения невысокого сарайчика и, невольно крякнув, взобрался на неё сам. При этом, задев больными рёбрами грубое деревянное стропило, испытал такой приступ боли, что в голове помутилось и сознание на миг покинуло меня. К счастью, миг этот был очень короток, когда я очнулся, дым от гранат на выходе из площади ещё полностью не рассеялся.