Поделись своей любовью

— Что было, то было… А дважды я умудрилась отдежурить по четыре дня подряд. Представляешь? В восемь тридцать пятиминутка, потом домой, пару часов сна, подъем, душ и снова на работу к шестнадцати тридцати. Вечер, ночь на дежурстве, снова в восемь тридцать пятиминутка, снова домой и так по кругу четыре дежурства.

— Тоже в своем роде испытание на выносливость.

— Окружающие говорили про самоуничтожение.

— Зачем вам это все было нужно? Денежный вопрос?

— Нет, деньги это не моя тема. Мною может двигать только чистый интерес. Когда я чем-то увлечена, не могу остановиться. Правда, недосыпание из-за дежурств подводило меня с завидной регулярностью. Один раз я проехала на красный свет. В другой раз неудачно с поворота вывернула на встречную полосу, и там не медведи ехали на велосипеде, а настоящие брутальные автомобилисты, у которых глаза вылезли на лоб, когда увидели меня. Однажды задремала за рулем во дворе дома. Было дело, вставила не тот ключ в замочную скважину и сломала его. Вместо того чтобы отдыхать, пару часов ждала слесаря. А еще как-то не закрыла дверь квартиры, а проснувшись, увидела, что дверь качает сквозняком. В театре заснула на спектакле и очнулась только от аплодисментов зрителей в конце первого акта. Муж, глядя на это, буркнул, что опасается моего храпа во время второго акта, и мы пошли домой. Помню и такое. Я оказалась на грани жизни и смерти. В доме на лестничной площадке начался сильный пожар, загорелся распределительный щит. Я в это время прорабатывала подсознание в состоянии глубокого сна и не слышала ни воя сирены пожарной машины, ни стука пожарных в дверь. Не знаю точно, что все же разбудило меня, но, открыв глаза, я увидела густую черную дымовую завесу. Сообразила, что нужно выскочить на балкон. Там-то меня и заметили, спасли.

Тогда у нас было более тридцати родов за сутки, не то что сейчас. Это учило делать кесарево сечение за пятнадцать минут, с невероятной скоростью зашивать разрывы, строчить истории, записывая предложения одной кривой, и познавать оттенки изнеможения. В тот период я настолько выпала из жизни, что однажды не смогла припомнить, сколько мне лет. Кстати, после этого я стала избегать ночных перелетов и ночных переездов, понимая, как легко ошибается невыспавшийся человек.

— Помните доктора Авдеева? Он после очередного безумного дежурства заснул стоя во время обхода и рухнул на кровать, благо та не была занятой пациенткой, да и он не травмировался! А как молодой специалист Малиновская от изнурения забылась сном лицом в стол, а потом полдня ходила с поперечной отметиной на лбу и щеке? — увлекся воспоминаниями Парамонов.

— Конечно, помню. Такой парадокс получается: акушеры жертвуют своим здоровьем ради сохранения чьего-то…

— А ваш муж что говорил об этом трудовом безумии?

— Что мечтает видеть меня домохозяйкой, но ничего не запрещал и поддерживал, как мог. Правда, и сейчас повторяет то же, — я улыбнулась при воспоминании о нем.

— И вы не слушаетесь?

— Хотела бы сказать, что слушать и слушаться — разные вещи, но, чувствую, придет время подчиниться. Он слишком меня жалеет и упорно настаивает на своем.

— То есть вы не отказываетесь от мысли полностью поменять свою жизнь?

— Нет, не отказываюсь. Я медленно соглашаюсь…

— Вы признаете, что наша профессия неженская? — попытался подытожить Игорь Петрович.

— «Неженская»? — я вспомнила анекдотический момент. — Ну так слушайте. Как-то одним прекрасным солнечно-снежным декабрьским утром нам зачитывали ротацию врачей по отделениям на следующий год. Подошли к кадровому обеспечению вечерних и ночных смен. Цитата: «А дежурить у нас будут одни мужчины — и пошли фамилии: Иванов, Петров, Попов, Смирнов, Лебедев и… Ковалева». Весь зал несколько минут ухохатывался. А я тогда почувствовала себя настоящим мужиком, рабочей силой.

— Это неправда, у вас волшебная женская энергетика!

— Вот опять вы, Игорь Петрович, за старое.

— Не могу удержаться. Я так вас чувствую, — настаивал на своем коллега и с грустью усмехнулся.

— Кстати, на одних курсах мы проходили психологическое тестирование. Девушкам предложили ответить на вопрос, кем они себя ощущают. В вариантах ответов значились: женой, женщиной, подругой, кем-то еще. Я не задумываясь выбрала «человеком». Понимаешь? Человеком!

— Все, наконец-то закончили. Кстати, который час? — уточнил Игорь Петрович.

— Десять сорок пять, — отозвалась санитарка.

— День только начался, а уже немало сделано. Пойду в приемное, там, наверное, уже пациенток море, — снимая перчатки и операционный халат распланировал Парамонов. — И, как всегда, недовольные.

— Если что, зовите!

— Как обычно.

— И еще. Вы же опытный доктор, не мне вам говорить, что люди в больницу приходят с проблемами и болью, а не для развлечения, и часто изначально настроены негативно. Врач должен их успокоить и поддержать. Будьте для них волшебником, дарите им хорошее настроение.

— Ирина Павловна, управление массами через развлечения — это ваша ипостась, — озадачил меня Игорь Петрович.

— Что это значит?