Подъем

Сергей — Мария, — учтиво кивает женщина, позволяя пройти в прихожую, температура в которой заметно опускается от сквозящего в голосе холода. — Светлана Викторовна, — здороваясь на ее манер, Маша протягивает коробку с тортом, наверняка даже не задумываясь над тем, как нелепо выглядит с этой натянутой улыбкой на лице. Интересно, они когда-нибудь пытались пообщаться спокойно, не размахивая шашками и не сыпля ругательствами на головы друг друга? Уверен, они бы неплохо спелись, выйдя за рамки привычного противостояния и открой для себя всю прелесть совместных чаепитий. Могли бы часами обсуждать мужское непостоянство, сетовать на тяжелую женскую долю и делиться трудностями, встречающимися на пути брошенных женщин… Не будь моя мать закоренелой склочницей, черпающей энергию из шумных споров с соседками, в коих способна угадать достойного соперника, она вполне бы справилась с ролью наставницы для столкнувшейся с суровостью жизненных реалий девушкой. — Хотите еще чаю? Или предпочитаете что-то покрепче? — Что вы, спиртное я пью перед сном… Прежде чем начать скакать по вашему потолку, — явно больше не в силах придерживаться установленных моей мамой правил, все же отвешивает колкость Маша, не забывая деланно улыбаться. — Так и знала, что ваше поведение оправдывается не только отсутствием такта и надлежащих манер. Вчера вы, наверное, перебрали? Стояла такая тишина, что с непривычки я даже подрастерялась! — Видите, я была права, когда говорила, что скрашиваю вашу жизнь… — И не только мою, да, сынок? — Поменьше яда в голосе, — улыбаюсь маме, устроившись в своем любимом кресле, пока женщины, чьи спины натянуты подобно струнам, а глаза полыхают огнем противоречия, не оставляют попыток развязать очередную баталию, и решаю немного остудить пыл своей родительницы. — Привыкай. Я слишком стар искать ей замену. Маша мгновенно заливается краской, подавившись чаем, а мама лишь плотнее сжимает губы, складывая руки перед собой и награждая меня тяжелым взглядом, так и не оценив по достоинству мою шутку. — Ты хорошо высыпаешься? Боюсь на лицо помрачение рассудка! — Да бросьте! Сидите, как две гиены, готовые вцепиться друг другу в глотки! Я не прошу вас полюбить друг друга, но пора бы заканчивать с этим цирком. — С каким? — изображая полное непонимание, отзывается мама. — С таким. Чтоб ты знала, — обращаюсь уже к Маше, — полгода назад, во время ремонта, я позаботился о шумоизоляции в ее спальне. И она сидит на лавке по утрам совсем не для того, чтобы отслеживать твои похождения. Она поджидает соседа с первого этажа, который предпочитает гулять во дворе строго по расписанию: с десяти до половины двенадцатого. Так что, признайте, что уже слишком прикипели друг другу и перестаньте недовольно сопеть. — Ты что, хочешь уличить меня во блуде? — вставая из-за стола, громогласно интересуется моя мама, направляя указательный палец в меня. — Ты в разводе последние двенадцать лет. Так что твою репутацию я не опорочил. Серьезно, кончайте уже, вы, конечно, меня веселите, но становитесь слишком предсказуемы. — Ну, что ж поделать! Кренделя в нашей семье выдаешь лишь ты! Не думал же ты всерьез, что я смирюсь с этой… — Не продолжай, — отрезаю я, как всегда, спокойно, поскольку знаю, как мама тушуется перед моей невозмутимостью. — Я не собираюсь и дальше скрываться. Так что начинай с этим свыкаться. — Мое слово ничего не значит? Я твоя мать и имею право высказаться! — И это последний раз, когда я слышу ваш обмен “любезностями”. — Что за командный тон? — мама еще сильнее повышает голос, недовольно морща лоб, а Маша с интересом наблюдает за происходящим, поедая конфеты из хрустальной вазы. Ее стройная нога покачивается, а на лице легко читается радость оттого, что она благополучно забыта. — В следующую субботу Андросовы устраивают прием. Маша пойдет со мной. Так что, постарайтесь не испортить праздник своей руганью. — Не смей позорить меня перед семьей! Только попробуй притащить туда свою новую подружку, и я больше никогда с тобой не заговорю! — она быстро огибает стол, но едва достает мне до плеча, отчего ей приходиться запрокинуть голову, чтобы смотреть мне прямо в глаза. — Мама, пора бы уже смириться с тем, что я не привык менять своих решений. Выпей чая и прояви гостеприимство. — Еще чего? Что молчишь? — опомнившись, переключается на Машу, но та лишь невозмутимо приглаживает прическу, прикрывая ладонью скопившуюся на столе гору фантиков. — Довольна? Решила рассорить меня с сыном? — Вы слишком драматизируете, Светлана Викторовна, — вставая со стула, она одергивает свою рубашку. — Простого “привет” при встрече будет достаточно.