Подфлажник

Чувства тяжёлой обиды и неумолимой досады, нахлынули на Залесского невиданной штормовой волной. Обезумевши от вереницы растроганных чувств, он представлял себе трещавшее со всех сторон, обустройство своего семейного быта. Прогуливаясь по центру города, Николай стал свыкаться со своим новым положением, соответствующего статусу «рогоносца». Очень хотелось напиться и забыться, замочить свою беду спиртосодержащим коктейлем, чтобы найти сострадание у единственного лекаря – «зелёного змия». О своей беде он решил никому не рассказывать и, тем более, просить совета, а пить в одиночку было совсем глупо. Вспомнив, что поблизости находился бар "Бриз", где работал Юра, он понял, что можно попасть на его смену. Это уже был выход из положения. С Юрой можно поговорить на отвлечённые темы и, тем самым, успокоиться немного, найти силы, чтобы жить дальше. Переступив порог бара, Залесский, ещё издали, увидел за стойкой знакомый силуэт своего соседа Вольдемара, державшего в руке рюмку водки и дружно беседовавшего с братом.

– Моё почтение славным братьям! – поприветствовал Николай братьев и пожал каждому руку.

– Вы сегодня, вроде бы сговорились, – недоумеваючи произнёс Юрий, поглядывая, то на брата, то на Николая.

– Настроение мерзопакостное, – признался Николай и выложил братьям историю с несостоявшимся обменом «полтинника» долларового эквивалента.

После чего остановил свой взгляд на Владимире и спросил, глядя на него в упор:

– А, ты, чего не на работе?

И только теперь Николай разглядел, что сосед уже изрядно принял на грудь. Глаза у Владимира были довольно помутневшие, а язык всё больше заплетался и путался в непонятных фразах. Его налитое кровью лицо, напоминало огромный переспевший помидор. Облокотившись обоими локтями о стойку бара так, что выгнулись его мощные плечи и, схватившись мозолистыми руками автослесаря за голову, Владимир смотрел перед собой неподвижно и мрачно, даже, не реагируя на голос соседа.

– Достала стерва! – бесцеремонно сказал Юрий, кивая на брата.

Да, видать Светик, действительно достала своего муженька. Теперь только Николай заметил на щеке Владимира глубокую свежую царапину с застывшей почерневшей кровью. На отвороте расстёгнутой рубашки, из-под которой виднелся синтетический тельник, висела полу надорванная пуговица, как говорится: с мясом. Николаю ещё не доводилось видеть своего соседа в таком непристойном виде.

– А, сосед? Ты тоже здесь? – словно наводя резкость в глазах, спросил Владимир, и Николаю стало, как-то не по себе, от этого неподдельного мрачного спокойствия. – Вот, Колюня, рискнул здоровьем! Одним махом и – всё! Махнул рукой и – нет меня! Ушёл, наконец, от Светки. Кранты, да! Ох, не с руки мне с бабой драться, а для этой стервы, такой мужик нужен, чтоб колотил ежедневно. Она же, без пилюлей, как без пряника. Ну, не моё призвание метелить собственную жену! Не мо-ё! Вот и всё! Ушёл и напился. Имею полное право, что не одобряешь? А что делать? Как говорят французы – «се ля ви!», – он поклонился, словно с трибуны и развёл беспомощно руками. – Поцарапала мне, стерва такая, лицо своими кошачьими когтями и побежала, с горя, вешаться в детскую. Цирк, конечно. Детей напугала, фокусница. А зачем? Вот и я ни хрена в этом не понимаю. Голова, Коля, на части раскалывается. Что родакам объясню? Светка меня на работе нашла. Я в это время работал с одной постоянной клиенткой: у неё на «Хюндай пони» подшипники на передних ступицах загудели, вот пришлось менять. Работа, конечно, нудная и объёмная. Общим, полдня с её тачкой провозился, а тут обеденный перерыв, так клиентка решила меня угостить чашкой кофе в нашем буфете и, вдруг, откуда не возьмись, моя раскрасавица явилась, словно, мираж в пустыне. Ну, ты, понял, что тут началось… – Владимир покачал досадно головой и, показывая на своё лицо, продолжил: – Вот и результат на лицо. Каким ветром её туда занесло? Ей Богу, до сих пор не пойму. Конечно, с работы отпустили, но опозорила она меня, конкретно. Ко-ля-а! Сколько стыда от неё натерпелся? Спасибо, пацанам. Они всё поняли и работу доделают, а мне, куда деваться? Вот, значит, забежал в первый, попавшийся на пути гандэлык, махнул чекушечку на грудь, без закуси, конечно, и айда сюда, искать у брательника успокоения. А шо делать, Коля? Шо, ё-ма-ё, делать?