Подглядывающая

– Эм! – он резко разводит мои локти – и мне приходится снова смотреть ему в глаза. – Костя был с тобой из чувства вины. Сергея не существовало. И получается, что я – единственный мужчина в твоей жизни, которому ты действительна важна. Который за тебя – и в огонь, и в воду. Да, я сволочь. Я манипулировал тобой. Я врал тебе. Я заставил тебя поверить в Сергея. Признаю себя виновным по всем пунктам. Но, Эм, сейчас я с тобой абсолютно честен! Наверное, я впервые настолько честен с тобой. Ты слышишь меня?

Киваю.

Я внимательно слушаю тебя, Эй. На прощание.

– Фотография – это моя жизнь, страсть и любовь. Я создаю нечто особенное, очень важное – я знаю это. Но такое искусство требует жертв – и так будет всегда, – он разжимает пальцы – выпускает меня и медленно опускается на стул. – Да, я урод, Эм. Но ты же чувствовала ко мне что-то… красивое, правда? То, что мы чувствовали друг к другу, – было настоящим. Когда я обнимал тебя, утешая. Когда мы занимались любовью – я не врал тебе. Ведь мы занимались любовью, Эм. Секс у нас был разве что в первый раз – ты и сама это знаешь, – он склоняется над столом, кладет свои ладони перед моими – почти касается их. Смотрит мне в глаза. – Я никогда не брошу фотоискусство, но я смогу быть самым преданным, самым искренним, я смогу быть твоим идеальным мужчиной, Эм. Однажды я почти им стал. Да, я жесток во всем, что касается фотографии, но, отложив камеру, я хорош! Ты знаешь, каким я могу быть.

Он снова делает это – ломает меня. Заставляет чувствовать то, что хочет он. Его искренность подкупает – пока не начинаешь задумываться, о чем именно он так искренне говорит.

– Я не знаю, как так получилось, Эм. Этого я не планировал. И если бы когда-либо знал, что смогу испытывать такое к женщине, я предпочел бы этого избежать. Потому, что ты стала частью меня. Потому, что мне без тебя – плохо. Мне без тебя – больно! Когда я думаю, что ты можешь исчезнуть из моей жизни, у меня каждый раз что-то обрывается внутри… Почему ты молчишь, Эм?!

Потому что ты снова смог меня удивить, Эй, – уже в который раз за такую короткую встречу. Я каждую минуту то мчусь с невидимой горы, то взлетаю на следующую. У меня не хватает дыхание переживать эти виражи. Поэтому я молчу. А еще потому, что я помню: тебе нельзя верить.

– Ладно, тем проще, – Эй улыбается, но от этой улыбки его лицо словно становится печальнее. – Просто… – он морщится. Ощущая привкус будущих слов? – У Ренаты и Стропилова ведь получилось. Рената его простила. Теперь она – его модель. Я почти уверен, что они счастливы. По крайней мере, иногда. Значит, это возможно – простить. Так может, Эм, и ты сможешь? Может, не сейчас. Может…

– Адам… – я впервые произношу вслух его настоящее имя. Свет в глазах Эя преломляется, взгляд становится холоднее, тверже. – Между нами нникогда нничего не будет.

Он хочет что-то сказать, но я перебиваю его:

– Нникогда. Нничего.

Эй смотрит и смотрит мне в глаза. Если он ищет там подтверждение моим словам – то обязательно найдет. И пусть сейчас от его взгляда у меня щемит сердце, – никогда, ничего. Это он сделал меня такой.

– Похоже, пришло время прощаться, Эм?

Я молчу.

Он встает. Задвигает стул, по-прежнему не отпуская моего взгляда.

– Ну и обслуживание здесь! – громко произносит он, будто подбадривая самого себя. – Никто вилку так и не поднял!

Он сам поднимает ее и кладет на край стола.

– Ничего и никогда, Эм?

Киваю.

Мои руки дрожат.

Эй достает из внутреннего кармана огрызок карандаша, что-то пишет на салфетке, складывает ее вдвое и, прижав указательным пальцем, протягивает по столу к моей тарелке.

– Вот, Эм. Еще один подарок тебе.

Он коротко кланяется мне и, не оборачиваясь, идет к вешалке за курткой.

Не сводя с него глаз, я касаюсь вилки кончиками пальцев. Прохладная и гладкая.

Пододвигаю ее на самый край, зубчики зависают над плиточной пропастью.

Мое сердце клокочет.

Мы поменялись ролями, Эй. Теперь именно ты – персонаж моей истории. И только от меня зависит, каким будет твой финал.

Глава 26. День, когда я встретила его

Две недели спустя я завтракала йогуртом перед телевизором, когда передача о культуре прервалась срочной новостью.

– Сегодня утром, в подъезде своего дома, в бессознательном состоянии был найден скандальный фотограф, автор тайных снимков Адам Черный...

На экране – врачи скорой помощи тащат носилки. В первые секунды мне показалось, что тело на носилках накрыто простыней полностью.

Ложка выпала из рук.

Нет, лицо открыто. В крови.

Простыня в районе ребер набухла красным.

–…С переломом ребер, ушибами внутренних органов и черепно-мозговой травмой фотограф доставлен в Елизаветинскую больницу…

Я бросилась в туалет, меня вывернуло наизнанку.

Передвигаясь из комнаты в комнату, словно на чужих ногах, я обшаривала полки тумбочек и карманы одежды в поисках карточки с номером телефона. А когда нашла, до жжения в пальцах нажимала на кнопки, пытаясь дозвониться до человека-который-не-спит. Абонент был недоступен.