Подготовительные курсы

   Когда я разобрался в том, как поступили с отцом Наташа и её Миша, у  меня появилось что-то вроде оправдания тому,  что после каждой смены в моём кармане оседали эти баксы.

    Что-то вроде мести, да?

    Но  всё равно…

    Кто бы знал, как темно иногда бывало у меня на душе… Особенно вначале работы в «Зелёной птице».

    Однако, чем больше баксов оседало в моих карманах, тем дальше в угол забивался «училкин сын»…

     ГЛАВА 25

    Добить во мне «училкиного сына» старалась и официантка Лена.

    Здесь бы надо вкратце рассказать о моих отношениях с женским полом.  Именно вкратце, потому что все отношения можно было бы описать одной строкой. Более того – одним словом.

    Только я не буду говорить, каким.

     В школе у меня, как и у большинства людей, была первая любовь. Её  звали Мила. Милка… Я млел и страдал, я рисовал её профиль на последних листах каждой из своих тетрадей.

    Безуспешно!

    В нашем классе было несколько группировок. Как я ни пыжился, как ни прикидывался, но войти в группировку «продвинутых» не мог.

    Во первых, все знали, чей я сын. Во-вторых, естественно, денег у меня не было. Я так и не научился курить, мне было противно надираться.  Я даже не попробовал в школе никаких колёс, а поскольку не курил – не попробовал и травки.

   А  Мила была из «продвинутых». Ещё в десятом она начала встречаться с Костиком. Они и не скрывали, что занимаются сексом.

   Моя  же любовь была, как можно догадаться, платонической и неразделённой. Мила даже не ссмотрела в мою сторону.

   Уже будучи на втором курсе, я встретил мою Милку. Она была к тому времени замужем (не за Костиком) и катила перед собой коляску.

  Мы поболтали о школьных деньках, и разошлись в разные стороны. Я тогда зашёл в кафе, около нашего института, и заказал себе сто грамм коньяку. Такой, понимаете ли, сделал мужской заказ. Я мужественно влил в себя почти все сто граммов: но на последнем глотке случайно вдохнул и закашлялся. Дурацкий коньяк попал мне в нос, и я долго приходил в себя после этого.

    Мужчиной я стал в институте, после одной вечеринки, где я случайно перебрал с алкоголем, и съел какую-то таблу, подсунутую мне приятелем. Моя партнёрша, видимо, тоже не поняла, с кем она оказалась наутро в одной постели.

   Но мы с ней сделали хорошую мину при плохой игре. Мы немного повстречались после вечеринки, стараясь доказать самим себе, что мы «не просто так», «не спьяну», а как люди. Ну, не по любви, то хоть по симпатии.

  Она была хорошая девочка. Оля. Такая же, как я. Её мама была не училкой, а детским врачом. Но любви у нас не получилось. И мы расстались если не друзьями, то приятелями.

    И никому не выдали своей тайны, никому…

    Мы оба прикидывались…

   Официантка Лена оказалась старше меня на три года. Она была разведена, и её дочери уже исполнилось пять лет.

   За дочерью присматривала бабушка, так как Лена кормила семью. Не только в переносном смысле – кормила, а и в прямом  – просто еду привозила домой.

    Частенько мы с Леной ехали ко мне после смены, балдели, отсыпались, ели её еду (то- есть, еду из нашего ресторана), пили вино, привезённое оттуда же.

   Не знаю, что Лена нашла во мне. Она могла бы так проводить время и с Саней, и с Лёхой, и с Митей.

    Как меня потом просветили, Лена спала до меня и с первым, и со вторым, и с третьим.

Но нам было хорошо вместе.

    Лена называла меня «мальчик мой»,  «мой дурачок», «лапуля», и  всегда просила рассказать ей что-нибудь. И я рассказывал. Например, пересказывал «Мёртвые души».

    Как она смеялась!

    И почти плакала, когда я персказывал «Героя нашего времени»… Да, конечно. Бедная Бэлла… бедная княжна Мери…

   Я, конечно, не могу ручаться, что мои рассказы были очень близки к оригиналам. Но Лена шептала мне на ухо, что никогда, и ни с кем ей не было так хорошо, так легко и спокойно…

   У нас не было иллюзий – ни у неё, ни у меня. Мне  ничего не надо было от этой женщины, кроме того, что есть.

  Она не хотела женить меня на себе – уж слишком я выглядел для этой цели неподходящей кандидатурой.

   Если между людьми есть симпатия… если между людьми всё честно – разве это, само по себе, не повод к наслаждению?

   Есть наслаждение сексом? – Да.

   Есть наслаждение едой? – Да.

   Есть наслаждение вином? – Да.

   Есть наслаждение отдыхом? – Да.

   А вот есть наслаждение честностью? – Да.

   Конечно, да. Если бы только не этот червячок… Не этот училкин сын, который шепчет по ночам из своего угла, куда, казалось, он загнан навеки…

   Он шепчет что-то типа: «Любовь… не прелюбодействуй…» Более того – он осмеливается произнести: «Целомудрие…», «Воздержание…»

   Да елки палки! Когда же это кончится!

   ГЛАВА 26

    Я снимал комнату в коммуналке на два хозяина.

    Во второй комнате (вернее, в двух смежных) жил дядя Петя со своей благоверной супружницей тётей Полей.

     Ну и парочка была, доложу я вам!

     Петя выглядел худовато, седовато и лысовато. Поля была толста,  громогласна, и постоянно всем недовольна.

    До пенсии она работала продавцом в продовольственном магазине, и ещё застала времена дефицита. Тогда – быть продавцом означало совсем не то, что сейчас.