Подкарпатская Русь

Не найдя в магазинах пальто по Петрову плечу, отец потащил позавчера Петра к знакомому русину закройщику. Закройщик поклялся, что к отъезду пошьёт…

Ватно поплёлся Петро назад.

– Что же ты мне, пан Петрик, такой развесёленький перфект устроил? – ещё не отдышавшись, пустился выговаривать закройщик. – Мы какой уговор держали? Вчера вечером приходите за обновкой. Так? – И сам себе отвеял: – Та-ак… Смотрю, не идут. Я с утреца к деду. А баба Любица мне и спой: «Деда нетоньки, хлопцы уже поехали». Я в аэропорт – Вы уже в воздухе! Не вручить выполненный заказ землячку, русскому клиенту… Это ж готовенький скандалище!.. Международный! Межконтинентальный! Хоть сядь да плачь, хоть стоя реви… Какое счастье, что тако совпало! У мя дела свои в Торонтах, билет на следующий за Вами рейс в кармане. Я с пальтишком в самолёт. Думаю, в Торонтах настигну тебя. Кой видишь, Сила, расчётушка выказался точный… Получить, Петро Ваныч, Ваше дорогое пальтишко! Носить на счастье по милым Карпатам…

С цветастой радостью закройщик поднял перед собой на складной вешалке пальто.

– Спасибствую, – растерянно пробормотал Петро. Широко выставил руку с «плащом». – Кидайте наповерх…

– Ка-ак это кидайте? – обиделся закройщик. – Я две ночи взаподрядку не спи, всё старался, старался… А ты – кидай! Ты уж надень, спомеряй… Не жмёт ли игде… Это ж вешша дорогая, не на день сооружалась… Да дай же и я на свою работу гляну-погляну со стороны…

Ну что ты тут поделаешь?

Петро карающе боднул привязчивого закройщика взглядом, осторожно опустил «плащ» в просторное кресло.

«Как бы кто не сел верхи, – потерянно подумал Петро, промокая платком холодный пот на лбу. – Сдался мне этот проклятущий пальтовый концертино…»

Петро надел пальто. Закройщик мягко одернул полы.

– А ей-бо, гарнушко сидит! – ликующе жестикулируя, отступался портной, без фальши любуясь своей работой. – Ей-ей! Ка-ак влитое!.. Ну-у, Пе-ет…

Полный чувства свято исполненного долга, закройщик шально вальнулся со всего роста в кресло и тут же взлетел, подброшенный страшным криком.

– Что такое? – уставился из-за стойки регистратор на закройщика. – Что там в плаще?

Закройщик откинул капюшон – остолбенело прошептал:

– Де-еду?!.. Вы-ы?

– Не-е… – потерянно пробормотал старик. – Батько Петра…

Регистратор – к креслу.

Что оставалось делать Петру? У него хватило ума повернуть всё в дурь и, переломив себя, он с беззаботной гулливостью раскинул полы, закрыл закройщика и отца от служивого:

– Мистер! Оцените! Это пальто – моё? Как оно на мне?

Служивый не мог предстать перед иностранцем невежливым, невоспитанным. Покуда он близко рассматривал пальто и с ужимками нахваливал, закройщик проворно расстегнул плащ, выпростал из него деда и горкой надвинул плащ на маленькое стариково тельце, шепнув:

– Знай спи! Крепша!

Регистратор подошёл к креслу, избоченился.

– Печально… Этот плащ был на руке у этого мистера, – летуче скосил глаза на Петра. – Этот мистер куда-то далеко летит… Теперь, похоже, мистер этот куда-то далеко не полетит. А уже в шаге был от… Кто под плащом был? Он? – бросил в старика растопыренную пятерню. – Контрабанда?!

– Извинить глыбоко, – сказал закройщик, – но Вы ищете трения с законом там, где их нет.

– То есть?

– Когда я вошёл, мистер действительно был почти у вашей стойки. Я окликнул, он пошёл ко мне. Я огляделся. Старик уже спал в кресле. Следувательно, в одно и то же время человек не мог висеть под плащом на руке у мистера Петронция и лежать в вашем кресле.

– Тогда почему Вы сели в это кресло?

– От счастья! Когда я увидел, как хо́роше сидит моё пальто на мистере, я забыл про всё на свете и не глядючи повалился в это кресло, чтоб посмотреть свою работу со стороны. А этот воробей, – показал на старика в кресле, – как спал тогда, так спить и зараз. Пушкой не разбаюкаешь!

– Все было именно так? Вы подтверждаете? Слово джентльмена?

– Хоть два! – щедро закивал закройщик.

– Уф-ф! – свободно вздохнул служивый. – Вы избавили и меня, и мистера от кучи неприятностей… Бр-р-р!.. Выяснения, проверки…

– Мда-а, – торопливо поддержал закройщик разговор. – Аэропорт кишмя кишит… Бог весть откуда собираются лишь бы увидеть, услышать соотечественника, поплакать. Ну не странно? Совсем чужие, а встречаются и расстаются как родные. Совсем мир сошёл с ума…

Иван, уже пройдя все контроли, робко напомнил о себе из сумрака тоннеля:

– Петро, ты чего там присох?

– Ня-янько, – тихонько позвал Петро.

– Петрик!

Со слезами обнялись они.

Запечалился закройщик. Без зова побежали слёзы по лицу…

Петро подвёл отца к закройщику, попросил:

– Не оставляйте его одного… Не оставляйте…

Старик трудно повернулся и лишь увидел, как медленно, словно бы нехотя, закрывалась за сыном дверь.

Простёр в дрожи хиловатые руки, бросился вдогонку было, но, сделав несколько шагов, упал: с ним случился обморок.

Вернулся в рассудок старик, слабо огляделся с кресла. Позвал:

– Сынки… Сынки… Сынки-и… Где мои сынки?..

Сглатывая слезу, закройщик показал ему в окно на бегущий по взлётной полосе самолёт.

Последняя лихая сила вынесла старика на поле, во весь дух понесла вслед за самолётом.