Подкаст бывших

Наконец Филу удается уговорить маму взять перерыв. Она уходит в гостиную с книгой о музыке, оставив меня наедине с Филом на кухне. После такой большой компании и грязной посуды в разы больше.

– Ты мой, а я буду вытирать, – говорит он, и мы пару минут трудимся в тишине.

Я прохожусь губкой по антикварному подносу, принадлежавшему моей бабушке.

– Такой… приятный вечер, – говорю я, спотыкаясь о слова.

– Нам тоже очень понравилось. – Еще немного тихого мытья и вытирания, а затем: – Твой папа ведь обожал радио, да?

– Да. Обожал.

– Он бы так гордился тобой. – Фил аккуратно вытирает поднос, обращаясь с ним с тем же почтением, что моя мать в течение всех этих лет. – Я не пытаюсь его заменить. Ты ведь это понимаешь?

– Я знаю, что ты не злой отчим. Не волнуйся.

Он ухмыляется.

– Может быть, и нет, но тебе все равно нужно время. Ты ведь наверняка еще не свыклась, – он жестом показывает на гостиную, – со всем этим безумием.

Я смущенно пожимаю плечами.

– Не совсем, – говорю я, а затем мы вновь погружаемся в ту же частичную тишину: слышно только, как течет вода и раздается классическая музыка, которую мама слушает в соседней комнате. Брамс. Никогда не любила классику – наверное, потому, что без текстов песен я остаюсь запертой в своей голове, а не слушаю то, что происходит в чужой. И все же я выросла на ней, а значит, знаю в ней толк.

Я могла бы остановиться на этом. Могла бы и дальше поверхностно отвечать на его вопросы – а могла бы и попытаться ближе узнать своего будущего отчима. Ведь вне зависимости от того, скажу я что-то или промолчу, процесс уже запущен. Через пару месяцев этот мужчина, от которого мы с мамой знали только доброту, станет еще более постоянной частью наших жизней.

Наверное, в этом доме всегда будет призрак – но это не значит, что и я тоже должна исчезнуть.

– Во время ужина ты упомянул, что у оркестра новый дирижер?

– Алехандро Монтаньо, – говорит Фил с величайшим почтением. – Живая легенда. Немного со странностями, мягко скажем. Но чертовски талантлив.

– А что за странности?

– Ну, начнем с того, что он вслух напевает фрагменты из увертюры «Женитьбы Фигаро».

Я охаю.

– Не может быть.

– Может, – говорит Фил. Кажется, с ним действительно легко вести беседу. – И… – Он оглядывается по сторонам, словно беспокоясь, что легендарный дирижер Алехандро Монтаньо нас подслушивает. – У него отвратительный голос.

– И, разумеется, никто не смеет ему возразить. – От своей матери я знаю, что дирижеры – диктаторы мира классической музыки.

– Ты что, ни в коем случае. – Он принимает от меня еще одну миску. – Ты и впрямь умница, Шай. Передача – просто супер.

– Спасибо, – благодарю я. – Папа всегда говорил, что радио многогранно. Сначала оно может тебя рассмешить, а в следующее мгновение – разбить тебе сердце. Вообще… – прерываюсь я, покусывая щеку. У меня зарождается идея, но, хотя Фил всегда был открыт к предложениям, я не уверена, как он отреагирует на это. – Было бы здорово записать выпуск на более серьезную тему. Например… о го́ре.

Фил застывает с миской в руках.

– В связи с отношениями?

Я киваю. Идея обретает черты.

– Может быть, о том, как люди вновь находят любовь после потери супруга или партнера.

Он молчит несколько секунд, и я проклинаю себя за то, что сболтнула лишнее. Да, они с Дианой могут шутить на запретные для нас с мамой темы, но это уже немного чересчур. Кажется, я пересекла черту.

– Знаешь, – наконец говорит он, – я бы такое с радостью послушал.

Я чувствую, как гора падает с плеч. Так я смогу оправдаться за свою ложь перед слушателями – создав нечто абсолютно искреннее. «Докопавшись до сути», как любит говорит Доминик.

– Что, если вы двое придете к нам на передачу?

– Мы? На «Экс-просвет»? – Моя мать заходит на кухню, потирая горло. Темные брови взметнулись едва ли не на макушку. – Я по радио – это же чудовищно. Сильно сомневаюсь, что могу сказать что-то интересное.

– Неправда, – настаиваю я.

Фил вытирает руки и обвивает ее плечо.

– Если Лианна не хочет, то, боюсь, и я не смогу.

– Но… вы бы здорово звучали в эфире. – Я вдруг намертво привязываюсь к идее, возникшей всего пару секунд назад. Живо представляю себе эту сцену: скрипачи, пережившие утрату и заново открывшие для себя любовь через музыку. В голове я становлюсь их дирижером, а передача – симфонией из струнных и голосов с паузами в нужном месте, чтобы слушатели могли все осмыслить.

– Я подумаю, – говорит мама. – Хаг самеах![26].

– Хаг самеах, – повторяю я и на прощание обнимаю их обоих.

По пути домой я впервые за целую вечность не слушаю подкаст. Из колонок раздается классическая музыка, обволакивая мое сердце нотами и подсказывая дорогу домой.

«Экс-просвет», выпуск 2: «Нам нужно поговорить»

Расшифровка

Шай Голдстайн

Добро пожаловать на «Экс-просвет»! Я его ведущая, Шай Голдстайн.

Доминик Юн

А я его второй ведущий, Доминик Юн.

Шай Голдстайн

Мы встречались, расстались, а теперь ведем об этом передачу. Будем ли мы так себя представлять каждый раз? Время покажет.

Доминик Юн