Подкидыш

Расставшись с полковником, Гидеон некоторое время колебался, не навестить ли ему отца, но потом счел за лучшее ограничиться запиской. У него не было ни малейшего желания вступать в длительные пререкания, не говоря уже о том, что лорд Лайонел вполне мог примкнуть к их экспедиции, а его сына подобная перспектива совершенно не радовала. Ужинать в клуб «Даффи», где его ожидали друзья, он тоже не пошел, не только потому, что было уже слишком поздно, Гидеон и думать не мог ни о чем, кроме опасности, в которой оказался Джилли.

Вместо этого капитан вошел в отель «Стивен» на Бонд-стрит, где его хорошо знали, благодаря чему, а также его принадлежности к военному сословию приняли весьма радушно, немедленно проводив к свободному столику в кофейне. Ужин, который ему принесли, состоял из отлично приготовленных, изысканных блюд, но капитану кусок в горло не лез. Если бы в этом был какой-то смысл, он предпочел бы уехать сегодня же вечером. Не то чтобы он опасался, будто сообщники мистера Ливерседжа действительно могут убить герцога, но мысль о том, что его кузен находится в руках мерзавцев, которые могут грубо с ним обращаться или держать его в скверных условиях, была ему ненавистна.

Гидеон и представить себе не мог, как Джилли умудрился угодить в такой переплет, но подозревал, что приключение, на которое он намекал, имело определенное отношение к мистеру Ливерседжу. Он-то был уверен, что кузен просто немного развеется, и появление мистера Ливерседжа потрясло его до глубины души. Потрясение сменилось тошнотворным чувством, когда он понял, что было глупо считать, будто наивный и неопытный кузен способен за себя постоять. Если бы у Гидеона была хоть капля разума, он взял бы отпуск неделей раньше и вместе с Джилли отправился на поиски приключений. Затем он припомнил озорство, которым сверкали глаза герцога, когда он видел кузена в последний раз, и его отказ сообщить о том, куда и зачем он собрался. Джилли не хотел общества кузена, и уже этого было достаточно, чтобы здравомыслящий человек насторожился. По мере того как понижался уровень вина в бутылке, капитан Уэйр начинал чувствовать себя чуть ли не убийцей. Воображение рисовало ему нынешнее положение Джилли, и ему стоило большого труда не вскочить и бегом не покинуть отель. Бездействие в то время, когда Джилли нуждался в его помощи, казалось Гидеону невыносимым. Если бы ночь была лунной, он, скорее всего, отправился бы в путь немедленно. Уэйр попытался утешиться мыслью о том, что если Джилли знал о намерениях Ливерседжа, то он также понимал – старший кузен не мешкая примчится к нему на помощь. С другой стороны, Гидеон осознавал, насколько маловероятно то, что Ливерседж посвятил его в свои планы, а значит, Джилли уже утратил всякую надежду.

Вернувшись домой, капитан Уэйр обнаружил, что Рагби значительно облегчил свою задачу, напоив подопечного таким количеством джина, что Ливерседж заснул, лежа прямо на полу посреди кухни.

– Как ты мог истратить впустую столько хорошего джина? – произнес Гидеон, глядя на неподвижное мешковатое тело похитителя его кузена.

– О нет, сэр, хорошим джином я его не поил! – заверил хозяина Рагби.

Гидеон вошел в гостиную и сел к столу, чтобы написать краткую записку отцу. Он всего лишь поставил его в известность о том, что получил информацию о местонахождении Джилли и собирается покинуть город, чтобы найти кузена. После этого отправился спать, предупредив Рагби – выехать необходимо как можно раньше. Слуга ответил, что с этим проблем не будет, разве что мистера Ливерседжа придется нести в бричку на руках, поскольку после того количества джина, которое употребил этот господин, до утра он точно не проспится.

Глава 17

Герцог приходил в себя медленно и мучительно. Повозка, в которой его везли в «Синицу в руках», тряслась и раскачивалась, поскольку по ясным причинам мистер Шифнал избегал главной дороги, пробираясь проселками. Какое-то время его светлость лежал без сознания, но всю последнюю милю находился в странном пограничном состоянии между сном и явью. Ему казалось, будто он спит и видит страшный сон. От боли он не мог пошевелить головой, а его веки налились свинцом, и ему не удавалось их даже приподнять. Каждая такая попытка вызывала ужасную резь. Временами казалось, что он куда-то движется, и чьи-то руки ощупывали его лоб и запястья, а чей-то отдаленно знакомый голос его о чем-то спрашивал. Но затем, благодаря тряске, он снова надолго погружался в тяжелое забытье, избавляясь от мучительных странных ощущений. Удар мистера Ливерседжа был мощным, и тяжелая дубина повредила не только голову и шею герцога, но также его позвоночник, поэтому каждая выбоина на дороге причиняла ему неописуемые страдания. Он в очередной раз был без сознания, когда его тело сняли с повозки и через заднюю дверь занесли в «Синицу в руках». Таким образом, Джилли остался в неведении относительно яростной ссоры, разразившейся над его телом, и мрачных предсказаний мистера Миммса.