Подкидыши для майора

– О чём нам с тобой разговаривать? – грубо бросаю я.

– Зачем ты так со мной, дочка? Ты же ничего не знаешь…

– И знать не хочу! – нервно сглатываю. – Когда ты была нужна, тебя не было рядом. Когда я болела… скучала… плакала… звала тебя. Ты не приходила, – говорю, словно выплёвываю.

Мама дёрнулась, словно наотмашь её ударила.

Пусть…

Пусть хоть раз почувствует то, что все эти годы чувствовала я.

Её дочь.

– Может ты не заметила, но я уже выросла, мама! – с болью, обидой, издёвкой выплескиваю ей в лицо.

Впервые неосознанно назвала её мамой.

Прислушиваюсь к себе, пробую слово на вкус, смакую на языке.

Ничего не чувствую!

Чёрт!

Погано-то как!

– Я больше не нуждаюсь в маме. Я уже сама – мама! – кричу в запале.

– Ты стала мамой? – она изумлённо смотрит на меня. – Как зовут малыша, это девочка или мальчик? – губы её расплываются в улыбке.

Глаза засветились, искры рассыпались по радужке. Родные близкие такие…

Эй, Вита! Не поддавайся на её уловки!

Заигрывает. Хочет съехать с темы.

Торможу себя, но я не должна ей дерзить, ведь она меня родила.

Дала мне жизнь.

Но ничего не могу поделать с собой.

Внутри все переворачивается при виде этой холёной красивой женщины, которая спустя шестнадцать лет вдруг объявилась и играет тут в маму.

Отвожу глаза. Смотреть на неё невыносимо, душа выворачивается наизнанку.

– Прости меня, доченька…

Кидается мне в ноги. Обнимает за колени. Вскидывает голову, смотрит на меня пронзительным тоскливым взглядом.

В глазах её боль, мольба о пощаде…

Застывшая как статуя смотрю на неё отрешенным взглядом.

Словно панцирь на мне толщиною в шестнадцать лет, спрессованный из каждого прожитого в разлуке дня.

– Я столько слёз выплакала…. Ими можно было затопить мир, – голос её дрожит.

– Слёз?.. По кому? Я не умерла, – в отчаянье мотаю головой. Веду плечами. – Я живая! На каждый праздник, на каждый свой день рождения я ждала… – Делаю пазу. Вдыхаю побольше воздуха в лёгкие. – Вот пробьют куранты… откроется дверь, а там пришла… моя мама! Но этому не суждено было сбыться… Никогда.

Злые слёзы готовы хлынуть из моих глаз. Но я не хочу, чтобы эта женщина их видела

– Уходи. Лучше уходи по-хорошему, – шепчу одними губами.

Закусываю дрожащую губу.

Плакать?

Только не при ней!

Ложусь рывком в постель, отворачиваюсь и закрываюсь одеялом с головой.

Как мечтала я в детстве о встрече со своей мамой. Как грезила днём и ночью, представляла, как она состоится. Как мы будем обе рады и счастливы.

Но никогда не думала, что это будет вот так.

Что она придёт к своей другой дочери…

А там окажусь я.

Случайно.

И она, моя мама будет фальшивить со мной.

Врать, будто всегда любила меня, будто всегда думала обо мне…

А у меня застынет сердце, словно каменное. Потому что я не поверю ни единому её слову.

Не поверю и не прощу.

***

Захожу на кухню, втягиваю ноздрями аппетитный запах.

Пахнет обалденно.

– Зря ты с ней так… сурово, – бросает Аврора, едва за мамой закрывается входная дверь.

– Она не заслужила другого к себе отношения, – парирую я.

– Виталина, ты знаешь, я всегда на твоей стороне. Но сегодня ты неправа. Мама всегда тебя любила…

– Только не начинай, Аврора! – поднимаю руку в предупреждающем жесте. – Мне сегодня хватило.

Её взгляд тяжелеет. В нём мелькает что-то незнакомое, едва уловимое.

Хочет сказать, что знает больше, чем знаю я?

Возможно.

Но это ничего не меняет.

– У моей мамы всё хорошо. Можешь за неё не переживать, – язвлю, сама не знаю почему.

Глава 28

Виталина

Так… столько лет молчала.

А сегодня… С чего бы вдруг?

Жалко стало Марию Владимировну?

Именно так зовут мою маму.

Если да, то насчёт жалости – это не ко мне.

Тем более, у моей мамы действительно все прекрасно.

Муж богатый, дочь любимая (речь не обо мне).

Ухоженная статная красивая дама. Загляденье.

Одним словом, жизнь удалась у госпожи Андреевой старшей!

Хмыкаю.

И если бы не случайная сегодняшняя встреча, она бы даже не вспомнила обо мне.

Нервно стучу пальцами по столешнице. Аврора смотрит на меня в упор.

Ждёт продолжения?

– Ни слова больше о маме! – сухо бросаю и перевожу взгляд за её спину.

– Что там у нас сегодня вкусненького? – решительно меняю тему.

Аврора поджимает губы и отворачивается к плите. Снимает со сковороды пышные сочные котлеты.

Слюна собирается во рту.

Ставит передо мной тарелку с едой. С трудом отрываю взгляд от блюда, тянусь за столовыми приборами.

– Аврора, я решила опекунство оформить над Ванечкой, – будничным тоном сообщаю я.

– Что ты решила? – её глаза увеличиваются до предельных размеров. В них отражается коктейль недоумения, страха, возмущения, будто я сказала что- то постыдное.

Неприемлемое для девушки из приличной семьи.

Она напрягается. Опускает глаза на свои руки, сжимая их в замок.

Знакомая привычка. Нервничает. Принимает в штыки.

Внутри начинает всё закипать, вибрировать, штормить.

Надо немного остыть, но как остыть, если вижу, как она изо-всех сил старается не выплеснуть на меня ушаты…

Считаю до десяти и старательно жую аппетитный кусок котлеты.

Аврора…

Моя преданная верная Аврора.

Неужели и ты с сегодняшнего дня решила идти против меня?

Предательница…

Ещё одна.

Но как? Почему?