Подкова на счастье

— А я на место лобное
Себя сам приведу…
"Прости, страна голодная! —
Шепну я, как в бреду:
— Прости — за что, не ведаю,
Но всё-таки — прости!
И грешному, и бедному
Грехи мне отпусти!"
А пеший конному —
Да не товарищ,
Сытый голодного —
Да не поймёт!
Ну а повинную
Мою головушку
Топор-секирушка
Да не сечёт!

— Погоди, — попросил Тимка Найдёна, — давай дослушаем…

— А те на тех наехали…
А эти — вот те раз! —
Пирами, да потехами
Неужто дразнят нас?!
Холёные, да сытые
(Им жизнь — что фейерверк!),
Когда над всей Россиею
Свет солнышка померк!
А пеший конному —
Да не товарищ,
Сытый голодного —
Да не поймёт!
Ну а повинную
Мою головушку
Топор-секирушка
Да не сечёт!
Прости меня, сердешного,
И грешного — прости!
Дай силы, боже, пешим нам,
Дай веры, чтоб спасти
Россию нашу, матушку,
Надёжу всей земли…
Братушки мои, братушки,
Сестрёнки вы мои!..[31]

…Толик проснулся, когда вертолёт подлетал к Светлояру. До этого он сначала старательно таращился вниз — раньше на вертолётах никогда не летал. Потом устал и уснул (Женька тоже спал, привычно устроившись на жестковатой скамейке), а теперь, прильнув к иллюминатору, почти закричал сестре:

— Смотри, смотри, вот оно, то место! Ты мне про него рассказывала! Оно по правде есть!

Катя оторвала брата от иллюминатора и прижала к себе. Через его голову посмотрела на Тимку. Тимка, разговаривавший с Найденом, ощутил это и повернулся.

Во взгляде девчонки были страх и… восхищение.

25. ВЛАСТЬЮ ОГНЯ ПЕРУНОВА

— Лёшка, отстань, а то убью. — попросил Тимка, не открывая глаз. У сына олигарха, вернувшегося к жизни, слегка поехала крыша. Он до такой степени свыкся с мыслью о своей смерти, что отказ от её ожидания пробудил в нём способность восхищаться самыми обычными вещами. Он несколько раз будил ребят, чтобы они посмотрели на луну, звёзды, ночных светлячков. Сперва смеялись, потом хотели лупить. Но рука ни у кого не поднялась — уж очень искренней была радость.

Однако, Тимка вчера (сегодня, пожалуй) допоздна возился с Яром, Бориславом и Дано в мастерской — заканчивали планер. И, ещё не открыв глаз, Тимка решил, что сейчас точно треснет Лешку. Легонько. В воспитательных целях. Чтобы тот уехал на попе под соседскую кровать и подумал там над своим поведением.

Но, едва он открыл глаза, как на них легла повязка. Тимку стащили с верхней кровати, поставили на пол и сдёрнули трусы. Он дёрнулся — руки в запястьях и выше локтей охватили прочные живые обручи. Мальчишка рванулся уже не в шутку — бесполезно. Ему не заламывали рук, не били, но держали прочно.