Подковы для единорога (СИ)

— Конечно! — возбуждённо ответил Бука, не подозревая подвоха, заложенного орком. — Начиная, прямо с огня…

— Смотри — раскочегаришь, — предупредил продавца Борн, уже уставший держаться за живот.

В связи с темпераментом Буки, торги, несколько, затянулись, но, тем не менее, он, в итоге, благодаря своему красноречию, втюхал магичке целый ворох бумаги, исписанный непонятными закорючками. Довольный результатом торгов, он, пребывая в благодушном настроении, спросил покупателей:

— А вы кто такие будете и откуда прибыли? Я вас раньше не видел…

— Мы то из Повалья, — ответил Грог, — а вот он — из далёкой «Букашки».

С этими словами, он ткнул пальцем в Дроута. Бука растерялся, никогда ранее не слышавший про такую страну и осторожно спросил:

— А что это за местность такая? И кто там живёт?

— Букашки там живут, если логично соотнести название с жителями.

— А он тогда кто? — Бука недоверчиво поглядел на могучего орка.

— Тля зелёный знаешь? — пояснил Авантюрист. — Мелкий-мелкий… Ну так вот это он!

— А почему тогда такой здоровенный? — совсем растерялся продавец магической писанины.

— Лето в этом году выдалось — жаркое-жаркое…

Оставив Буку пребывать в крайнем недоумении, товарищи предприняли очередную попытку вырваться из стен университета. Тот факт, что в них можно бродить до бесконечности, теперь ни у кого не вызывал сомнения. Древние стены изобиловали вкраплениями магазинов. Каждая дыра использовалась с наибольшим эффектом, выражающимся в её доходности. Создавалось впечатление. что если клиента заинтересует часть поседевшей каменной кладки — ему обязательно продадут этот кусок, вместе с лавкой и спящим на ней подмастерьем, не забыв, при этом, впарить часть соседнего магазина. Пока конкурент бегает в отхожее место, можно не смущаясь распоряжаться его имуществом… Говорить, об этом — необязательно. При таком обилии товара, он не скоро обнаружит пропажу, если вообще — обнаружит. А если и так, то, скорее всего, пропавшее имущество спишется на ранее совершённые сделки.

Следующим магазином оказался мелкая лавка, несмотря на грозное заявление: «Алхимическая лаборатория «Анчар». Мастер, помимо того, что он являлся алхимиком и, соответственно, хранителем секретных зелий, а также их ингредиентов, занимал ещё должность финансиста университета. Внутри был откровенный бардак. В связи с занимаемой должностью, мастеру не хватало времени на другие дела. Как рассказал его подмастерье, существовавший здесь для разнообразия и на повремённой системе оплаты труда, обоим было по-фигу, какой ассортимент, в данный момент, находится в этих стенах. Проводя всё время, среди членов руководства университета, магазин мастера не интересовал.

* * *

Подмастерье подался всем корпусом к посетителям и рассказал одну из историй, случившуюся с незадачливым мастером: «Пребывая постоянно в рассеянном состоянии, мой учитель не всегда смотрит туда, куда идёт. Один раз он задел мощным задом университетский сейф. Склянки внутри сейфа тряхнуло и хрупкое стекло, от соприкосновения друг с другом, разбилось. Жидкости, хранимые архимагом в секрете от членов общины, соприкоснулись и возникла бурная реакция, в результате приведшая к взрыву. Раздался сильный глухой хлопок и металлический квадратный ящик стал идеально круглым. Из лопнутого наружного шва тоненькой струйкой высыпался речной песок, напоминая работу песочных часов. Деформация замка оказалась катастрофической, но, не это раздражало главу учреждения — помимо механической защиты существовала магическая. Зарплаты, пособия и стипендии оказались замурованными до неопределённого времени».

* * *

После такого рассказа, настроение наших героев заметно улучшилось. Прямо-таки — все воспрянули духом, ожидая от героев этой страны незабываемых впечатлений. Следующий лабаз, встреченный на пути, назывался «Слеза кентавра». Внутри, старый алхимик занимался приготовлением эликсира, одноимённого с наименованием своей лавки. Он старательно толок ингредиенты в ступке и, от усердия, высунул язык. Лицо кентавра исказила страшная гримаса гения, готового, вот-вот, изобрести панацею. От напряжения, его лоб покрылся мелкой испариной и вздутыми венами. Напряжение продолжало расти и мастер сделал последнее усилие. Капли пота увеличивались в размерах, готовые, сию минуту скатиться по щекам. Наконец, одна капля, стекая вниз, сорвалась с кончика носа и упала в ступку. На слезу это было вовсе не похоже, но, алхимик придавал значение не действу лечебных препаратов, а поэтизму, применённому, при их изготовлении: от названия, до воплощения идеи в жизнь. Соблюдая главное врачебное правило — не навреди, само лечение отходило на второй план. В связи с этим положением, некоторые порошки состояли, почти из одного картофельного крахмала.

— Ой побьют! — без конца причитал его подмастерье.

— Вылечим, — успокаивал его учитель, который сам не разносил лекарства по клиентам, а в кандейке, можно было и запереться, прячась от побоев.

— Чем? — развёл руки в стороны подмастерье.