Подлинная история Анны Карениной

Толстой дважды в одном предложении употребляет сочетание “по понятиям”. У графини Вронской были свои понятия о женской чести и о том, что необходимо Алеше, чтобы завоевать блестящее положение в петербургском свете. Для этого нужно понравиться сильным мира, прежде всего – императорскому двору. Но сильные мира, и двор здесь не был исключением, смотрели на светский адюльтер не только как на нечто возможное, но и необходимое, без чего жизнь становится скучной. О чем же еще говорить на светских раутах, не о поэзии же Пушкина? Впрочем, сам Пушкин пал жертвой светских и дворцовых интриг, замешанных на женских изменах и сплетнях вокруг них. Об этом автор отрывка “Гости съезжались на дачу***” знал не понаслышке.

Знал и Толстой. Причем с подросткового возраста. В “Исповеди”, написанной сразу после создания “Анны Карениной”, он сообщает: “Добрая тетушка моя, чистейшее существо, с которой я жил, всегда говорила мне, что она ничего не желала бы так для меня, как того, чтоб я имел связь с замужнею женщиной: “rien ne forme un jeune homme comme une liaison avec une femme comme il faut”[13]; еще другого счастия она желала мне, – того, чтоб я был адъютантом, и лучше всего у государя; и самого большого счастья – того, чтоб я женился на очень богатой девушке и чтоб у меня, вследствие этой женитьбы, было как можно больше рабов”.

Под тетушкой имеется в виду Пелагея (Полина) Ильинична Юшкова, родная сестра отца Толстого. Переехав в Казань, братья Толстые некоторое время жили в доме тетушки, женщины набожной, но, по словам Толстого, “легкомысленной и тщеславной”. Переезд состоялся в 1841 году, когда младшему Льву исполнилось лишь тринадцать лет. Достигнув совершеннолетия и получив по разделу наследства Ясную Поляну, он немедленно бросил Казанский университет, покинул Казань и отправился в родовое имение. Таким образом разговоры тетушки о том, что есть благо для молодого человека, он выслушивал еще подростком.

Любопытна последовательность этих “благ”. Самое важное – выгодно жениться и иметь как можно больше крепостных. Но на первом месте все-таки стоит любовная связь с “порядочной” светской женщиной, разумеется, замужней. Причем обоснование необходимости такой связи в устах тетушки звучит примерно в тех же самых выражениях, что у графини Вронской. Между “отделкой” и “образованием” в этом контексте не велика разница.

Итак, графиня Вронская желала связи младшего сына со светской замужней дамой. Познакомившись с Анной, она, без сомнения, в своей голове примерила Каренину на эту роль. И примерка ее устроила. Расставаясь с Анной в присутствии сына, она стала расхваливать ее, как совсем недавно расхваливала ей Алексея.

– Прощайте, мой дружочек, – отвечала графиня. – Дайте поцеловать ваше хорошенькое личико. Я просто, по-старушечьи, прямо говорю, что полюбила вас.

Момент истины не в том, что графиня Вронская сознательно сводила Анну со своим сыном, а в том, что в ее глазах все складывалось как нельзя лучше. Как Вронскому была нужна породистая английская кобыла, чтобы выиграть скачки, так матери для “последней отделки” сына была нужна “порядочная” светская замужняя дама. Чистая в физиологическом смысле и с прекрасными манерами. Анна была именно такой. Поэтому можно почти не сомневаться, что после расставания с Анной она уже Алексею расхваливала ее на все лады. Какие выводы при этом делал Вронский, мы не знаем. Но на балу он пригласил на мазурку Анну.

Все складывалось как бы само собой, без участия старой графини. Опытная светская львица запустила свой “проект”, а дальнейшего ее участия в нем уже не требовалось.

Но “проект” не удался. Прежде всего, из-за характера Анны. С одной стороны, слишком сложного, а с другой – открытого и правдивого. Возможно, Вронского и устроила бы связь с Анной по “проекту” его матери. Но Анна, Анна! Она воспринимает свою связь с Вронским, во-первых, как преступление, а во-вторых, как безвозвратный поступок, говоря словами самого Толстого.

Толстой считал брак, как и смерть, “безвозвратным” поступком. “После смерти по важности и прежде смерти по времени нет ничего важнее, безвозвратнее брака”, – писал он в дневнике.

Анна “безвозвратным” поступком считает не только брак, но и свою измену. После связи с Вронским у нее уже не один, а два мужа, и оба Алексеи. В ее голове происходит то, что на современном языке называется когнитивным диссонансом[14]. Этим она ставит в тупик не только Каренина, который готов простить измену, но и Вронского. Он не понимает, как вести себя с ней. Ее требования к любви слишком категоричны. Она не желает быть просто любовницей, и он, как любящий мужчина, это понимает. Но Анна отказывается и от развода с мужем, и вообще не желает говорить о разводе.