Подлинная история графа Монте-Кристо

Последней и лучшей надеждой Людовика на помощь оставался брат его жены, австрийский император Леопольд. Если не считать самого Людовика, Леопольд был сильнейшим монархом Европы. В восемнадцатом веке в состав Австрии входила большая часть территорий Священной Римской империи германской нации – огромного мультиязычного конгломерата государств, возникшего в позднем Средневековье и включавшего некоторые богатейшие земли современных Германии и Италии, а также ряд других областей как Восточной, так и Западной Европы. Многие из этих княжеств граничили с Францией, и, хотя Вена напрямую не контролировала их, она состояла в тесном союзе с их правителями (так было, например, в случае с Пьемонтом-Сардинией). За последние несколько веков французы и австрийцы не раз воевали друг с другом за приграничные земли. Однако с 1750-х годов и особенно после брака Людовика и Марии-Антуанетты Австрия и Франция находились пусть в ненадежном, но все-таки союзе. Если и был монарх, обязанный прийти на помощь королю Людовику, то это Леопольд. Впрочем, австрийский император тоже отказался нападать на Францию. Как и прочие европейские государства, Австрия была потрясена Революцией и боялась ее распространения, но также с удовольствием наблюдала, как Франция, эта вечная вершительница судеб континента, вынуждена поубавить спесь.

Недовольство и изоляция монарха в Тюильри нарастали, и поздней весной 1791 года королевская семья решилась бежать на границу с Австрийскими Нидерландами (современная Бельгия), где, как они полагали, император Леопольд сможет их защитить, а быть может, даже начать борьбу за их возвращение к абсолютной власти. Людовик также испытывал ни на чем не основанную уверенность в том, что стоит лишь выбраться из парижского рассадника революционного экстремизма, как народ вновь станет носить своего правителя на руках. Ночью 20 июня король, переодетый слугой или торговцем, путешествующим вместе с семьей (у этой истории есть две версии), воспользовался экипажем, чтобы совершить «побег в Варенн». Там его инкогнито было раскрыто. Людовик остановился поужинать и вызвал подозрения у обслуживавшего его официанта: последний предположительно сравнил лицо короля с профилем на монете или банкноте и вызвал стражу. (Авторы многочисленных заметок в популярной прессе злословили по поводу обжорства короля, говоря, что ему не хватило сил доехать до границы на пустой желудок.) Король и свита были арестованы и под охраной возвращены во дворец Тюильри.

Своим побегом Людовик публично отверг Революцию, но большинство революционеров все еще не были готовы отвергнуть его и остаться без монарха. Правительство сочинило красивую легенду, объяснявшую поступок Людовика[473]: его семью якобы похитили контрреволюционеры, которые хотели использовать ее как заложников в хитроумном заговоре, однако патриоты своевременно раскрыли эти козни и освободили венценосных особ. Никто не поверил этой истории ни на секунду. Перед побегом король оставил во дворце Тюильри письмо с резким осуждением Революции. Граждане составили петицию[474], в которой называли Людовика лживым предателем и требовали его теперь уже формального отречения от власти. 17 июля толпа демонстрантов принесла эту петицию на Марсово поле, где годом ранее парижане дружно и в гораздо большем числе отмечали Fête de la Fédération, Праздник Федерации.

То, что произошло потом, всегда оставалось предметом для споров. (Если сегодня, при наличии видеосъемки, остаются непонятными причины хаоса на рок-концерте, где присутствуют тысячи зрителей, насколько же менее ясными должны были быть обстоятельства беспорядков в эпоху, когда никаких камер не существовало?) Очевидно, что люди в толпе сначала стали громко браниться, а затем толкаться. Позже кое-кто станет говорить, что во всем виноваты просочившиеся из-за границы заговорщики (или неизменно удобные «злодеи»), которые заманили парижан туда, желая им вреда. Сторонники петиции будут утверждать, что насилие – следствие королевского заговора с целью уничтожить республиканскую идею[475].

Ясно одно: распаленных политикой людей неожиданно окружили вооруженные отряды, в основном Национальной гвардии. Они прибывали на Марсово поле со всех сторон. По настоянию Лафайета правительство ввело военное положение – призывы группировок, обвинявших короля в предательстве, привели городские низы в самое скверное настроение, и положение конституционной монархии выглядело все более шатким.

Алекс Дюма и Шестой драгунский полк тоже приехали[476] на Марсово поле. Поддержание общественного порядка на массовых мероприятиях входило в число их задач, и они хорошо справлялись с этим. Они лучше солдат регулярной армии умели сохранять хладнокровие в подобных ситуациях. Драгуны были вооружены, как обычно, саблями и кавалерийскими мушкетами, но также легкими пушками.