Подлинная история Константина Левина

[о]: Константин Левин слушал его, и то отрицание смысла во всех общественных учреждениях, которое он разделял с ним и часто высказывал, было ему неприятно теперь из уст брата.

– На том свете поймем все это, – сказал он шутя.

– На том свете? Ох, не люблю я тот свет! Не люблю, – сказал он, остановив испуганные дикие глаза на лице брата. – И ведь вот кажется, что уйти изо всей мерзости, путаницы, и чужой и своей, хорошо бы было, а я боюсь смерти, ужасно боюсь смерти. – Он содрогнулся. – Да выпей что-нибудь. Хочешь шампанского? Или поедем куда-нибудь. Поедем к цыганам! Знаешь, я очень полюбил цыган и русские песни.

Язык его стал мешаться, и он пошел перескакивать с одного предмета на другой. Константин с помощью Маши уговорил его никуда не ездить и уложил спать совершенно пьяного.

Страх смерти, заливаемый водкой и заглушаемый бесперспективными, не воплотимыми в жизнь идеями, – вот состояние Николая. Все еще не так страшно, но все-таки появление Николая в начале романа, ничем не оправданное с точки зрения любовной романной интриги, вносит в него определенный диссонанс. И, наверное, неслучайно Толстой ставит этот эпизод после сцены бала. Возможно, ему важно показать, что и страдания Левина, которому отказала Кити, и страдания самой Кити, которую «предали» Анна и Вронский, – мелочи в сравнении со страхом смерти пусть жалкого и неприятного, но глубоко несчастного человека. С самого начала структура романа подчиняется не внешней хронологии, а глубинным смысловым связям.

Сюжет внешний изнутри подрывается сюжетом внутренним, значение которого мы не сразу понимаем. «Левинская» часть с самого начала переплетается с «каренинской» еще не видимыми нитями. Анна и Вронский счастливы на балу, а Кити и Левин несчастны. Но это еще ничего не значит. Анна станет несчастной, как и Вронский после ее гибели, а Кити и Левин будут счастливы, то есть внешняя ситуация вроде бы перевернется. Но страх смерти, дыхание которой Левин еще не почувствовал во время встречи с Николаем в Москве, нагонит его даже раньше того, как он будет счастлив со своей Кити, отравит это счастье и приведет к мыслям о веревке или ружье.

Второй раз Николай и Константин встречаются в XXXI главе третьей части, когда Николай приезжает к брату в Покровское. Это конец сентября. Со времени прошлой встречи прошло полгода, но Николай уже похож на «скелет, покрытый кожей».

[о]: – Вот, я приехал к тебе, – сказал Николай глухим голосом, ни на секунду не спуская глаз с лица брата. – Я давно хотел, да все нездоровилось. Теперь же я очень поправился, – говорил он, обтирая свою бороду большими худыми ладонями.

– Да, да! – отвечал Левин. И ему стало еще страшнее, когда он, целуясь, почувствовал губами сухость тела брата и увидал вблизи его большие, странно светящиеся глаза.

Приезд Николая приходится на окончание осенних сельских работ. Левин до приезда к нему брата находился в самом веселом расположении духа и, по совету няни Агафьи Михайловны, собирался ехать на отдых за границу. Но приезд брата разрушил это состояние души, когда все виделось ему осмысленным и образ жизни казался верным и полезным для общего с крестьянами дела. Появление Николая было похоже на визит самой Смерти: