Подлинная история Куликовской битвы

– Было упоминание в летописи о том, что одну из первых московских церквей построили на месте капища. Легенд и сказок много, но подтверждений им нет. Факты говорят о том, что на месте нынешнего Дворца съездов была воздвигнута небольшая, площадью около гектара, крепость, заложенная Долгоруким, – она упоминается в летописи 1156 года. Рядом появилась городская застройка, которая и образовала Москву. Тут же были и сельскохозяйственные угодья. Например, на месте Красной площади сеяли хлеб – мои коллеги обнаружили там следы распашки. Но ранее XII века никогда ничего не находили – если, конечно, не считать следов дьяковской культуры (археологическая культура раннего железного века. – „Известия“), которая относится к первому тысячелетию до нашей эры и с нынешним городом, разумеется, никак не связана. Я вообще не понимаю, почему так стремятся „удревнить“ Москву. Постоянно ведутся разговоры о скором будто бы 1000-летии города. Подобный юбилей был бы откровенно притянут за уши. И, кстати, с празднованием Дня города тоже не совсем понятно. Почему-то он отмечается осенью, хотя первое упоминание о Москве датировано 4 апреля 1147 года. Мы у себя в отделе именно в этот день всегда устраиваем чаепитие с конфетами.

– Возвращаясь к недавним раскопкам: там ведь нашлась берестяная грамота – редкий случай для московской археологии, в отличие от новгородской.

– Берестяных грамот обнаружилось даже две. На одной, правда, лишь обрывки нескольких слов, связного текста она не дает. А вот вторая грамота, написанная чернилами, содержит около трехсот семидесяти слов. Предварительная датировка – рубеж XIV–XV веков, конец княжения Дмитрия Донского или начало правления его сына, Василия Дмитриевича. Читать такие документы нелегко, этим сейчас занимаются лучшие специалисты. Надеемся, что в итоге прочитается 95 % содержания. Понятно уже, что перед нами опись имущества некоего кремлевского жителя по имени Тураб или Турабей – скорее всего крещеного татарина. Разумеется, такие документы – на вес золота, особенно если учесть, что в деревянной Москве бесконечно случались пожары. Образцов письменности сохранилось очень мало.

– На территории Кремля многие строения сносились – и в XIX веке, и при советской власти. Что-нибудь уникальное тогда находили?

– В XIX веке – да. Некоторые важные находки того времени хранятся в Оружейной палате. А вот после больших сносов в 1929–1930 годах остались только перечисления в архивных документах, сами предметы до нас не дошли. Правда, усилиями музейщиков тогда удалось спасти некрополь великих княгинь и цариц – их останки перенесли в подземную палату рядом с Архангельским собором. Представьте, каково было добиться такого разрешения в самый разгул антицерковной кампании… По этим останкам сейчас восстанавливаются портреты тех женщин, чьи имена мы все знаем со школьной скамьи. Этим заняты „внуки“ по ремеслу знаменитого антрополога Михаила Герасимова – в первую очередь Сергей Алексеевич Никитин, главный у нас в стране специалист по реконструкции обликов. Уже готовы портреты Софьи Палеолог, Марфы Собакиной – третьей жены Ивана Грозного, его матери Елены Глинской… Только что Никитин закончил портрет-реконструкцию матери первой русской царицы Анастасии (первой жены Грозного). А в планах – портрет Натальи Кирилловны, матери Петра I. Их лиц мы раньше совершенно не представляли, ведь в средневековой России светской живописи не существовало.

– Коль уж упомянут Иван Грозный, не могу не спросить: насколько основательны слухи о царской библиотеке, будто бы спрятанной где-то в подземелье?