Подлунное Княжество

Точно такие же глаза: зелёные, безжалостные и голодные, смотрели на него из жёлтой травы. Ратибор увидел того, кого гораздо раньше разглядела со своего места Света, кого, слишком поздно, учуяла Каурая. Рысь, по сравнению с грозным зверем ни шла, ни в какое сравнение. Как не может быть сравнения между драчливым петухом и шествующим через двор индюком. Держащий в страхе курятник забияка-петух, торопливо соскакивает с плетня и, захлопнув клюв, отходит подальше, когда, гордо распустив хвост и глубокомысленно бормоча что-то под нос, великан птичьего двора соизволит посетить кормушку вместе со своим гаремом.

Ратибор понятия не имел, как прозывается гигантский зверь застывший всего в одном прыжке от него и лошади. То, что он был старшим братом рыси не вызывало сомнение. Чем-то даже напоминал украшавших княжеские прапора львов. Только рысь ему и в котята не сгодится — раздавит одной лапой и не заметит, а на льва лучше смотреть, когда он вышит золотыми нитками на алом шелку. Всадник чуть сам не захрапел, подобно перепуганному коню, глядя на схожие с исполинскими кинжалами клыки, на перекатывающиеся под жёлтой в бурых полосках (оттого неприметную в траве) шкурой бугры мышц, на нервно дёргающийся короткий, словно обрубленный, хвост.

За доли секунд, что продолжалось противостояние, подошвы и каблуки всадника успели пустить корни в высохшую землю. По крайней мере, Ратибор чувствовал, что никакая сила не заставит его сейчас сдвинуться с места. Тело стало ватным. Рука, сжимавшая рукоять револьвера, безвольно упала. Вторая — выпустила поводья. Лошадь, получившая шанс спастись, застыла на месте, обречено всхрапывая. Одного взгляда в прищуренные зелёные глаза хватило Каурой, чтобы понять — ни резвые ноги, ни выносливость не спасут её от вспахивающих землю кривых ножей, которые у других хищников называются когтями. Огромная голова с прижатыми круглыми ушами поворачивалась из стороны в сторону. Зверь выбирал, чья плоть более достойна быть в первую очередь растерзана его клыками.

Именно этот холодный расчётливый взгляд заставил Ратибора вздрогнуть. Смерть — не самое страшное. Хуже, когда тебя считают просто добычей. Мясом, коим должно набить урчащий желудок. Всего лишь мясом! А сама-то гигантская кошка? Разве она не всего лишь, возомнившая себя властителем здешних степей порция костей, мышц и того же самого мяса? Пусть и слишком большая порция… Боги-покровители и он, княжеский всадник, ещё и трепетал перед этим полосатым мешком?!

Ратибор по прежнему не мог двигаться. На этот раз не оцепенение ужаса мешало всаднику. Его тело приобрело несокрушимость и монолитность каменных изваяний. Даже глаза, самое уязвимое и беззащитное место на человеческом теле, обратились, так показалось всаднику, в редкие по твёрдости кристаллы. Две серые льдинки, впились в горящие зелёным огнём щёлки.

Хищник почуял перемену. Покрытая бурым с проседью мехом, топорщащаяся щетинистыми усами губа злобно изогнулась. К не умещающимся в пасти изогнутым клыкам добавились ряды крупных с желтоватым налётом зубов.

«Пополам перекусит и не поморщится», — подумал Ратибор, но не испуганно, а оценивающе, отдавая должное преимуществам соперника.

Из мерно вздымающейся утробы послышались раскаты грома, которые только человек напрочь лишённый нервов мог бы назвать рычанием. Когтистая лапа царапнула по земле, оставляя борозды, подобно хорошо откованному плугу. Зелёные глаза с расширившимися чёрными зрачками метали молнии.

Ратибор принял вызов, ни на долю секунду не отведя взгляда. Обжигающие волны агрессии разбились в волоске от него, опалив лицо и сбив дыхание. Но всадник и не думал выпускать глаз голодного хищника. Одно лишь крохотное движение ресниц, едва заметная судорога брови, изменившийся изгиб губ, и зверь, поверивший в своё превосходство, бросится в атаку. Уступать было нельзя.

Взгляды человека и зверя скрестились подобно мечам опытных бойцов. Погружаясь всё глубже в зелёные прищуренные глаза, Ратибор вдруг почувствовал в себе невообразимую силу. Мощь была чудовищной, однако, ни той, что прежде. Незаметно подкравшаяся дряхлость поселила слабость в мышцах, наслала ломоту в кости, даже укусы снующих по шкуре блох и присосавшихся клещей гораздо более ощутимыми, по сравнению с теми временами, когда он возился в укромной пещере с многочисленными братьями и сёстрами, отнимая друг у друга давно обглоданные кости; теми временами, когда он гордо шагал по охотничьим угодьям, наводя ужас на врагов и покоряя самок. Даже теми временами, когда молодой и более удачливый соперник изгнал его с богатых добычей мест…

Каким-то чудом, всадник оказался в мозгу зверя. Теперь, он видел в нём не столько врага, сколько битого жизнью старого воина, вынужденного охотиться на тех, мимо кого, в былые времена, он прошёл бы, не удостоив крупицей внимания. В душе Ратибора шевельнулась жалость…

Хищник тоже что-то уловил во взгляде человека. Он опустил глаза и отступил на шаг. Из его груди вырвался обиженный рёв. Через минуту, огромное тело, всё ещё излучающее чудовищную мощь, бесшумно исчезло в траве.

* * *