Подмастерье палача

Войдя в королевские покои, Оливье мгновенно преобразился, опустил глаза, придав себе вид услужливого и заурядного человека. Никто из королевского двора давно уже не верил в маску слуги, которую Оливье носил при посторонних, поэтому обращались с этим человеком с величайшей осторожностью и тактом, зная его злопамятность и большое влияние на короля. Впрочем, не только он один носил подобную маску, многие из придворных частенько играли роли, им несвойственные, изображая честных и благородных людей, которыми на самом деле не являлись.

Все придворные королевского двора входили в ту или иную партию, которые боролись за свое влияние на короля, но при этом нередко обменивались услугами, заключали сделки и взаимовыгодные союзы, которые, правда, держались до тех пор, пока их условия удовлетворяли обе стороны. Исключением являлось ближайшее окружение короля, которое являлось тем, кем были, но даже они, верные и преданные королю до последней капли крови, не избежали вражды между собой.

Оливье низко поклонился королю, сидевшему на высоком стуле с резной спинкой, быстро скользнув взглядом по лицам присутствующих в комнате людей. Ему нетрудно было догадаться, о чем пойдет речь, стоило только уловить злобный и острый, как кинжал, взгляд великого прево, начальника королевской полиции. Это был высокий, худой, но при этом плечистый старик с обветренным лицом и водянистыми глазами, одетый в темно-коричневое придворное платье изысканного покроя. Хотя взгляд прево, казалось, прожигал его насквозь, Оливье ничуть не волновался, так как это был далеко не первый и не последний брошенный на него взгляд «висельника», как про себя он называл своего давнего недруга. Так уж получилось, что самые верные королю люди не любили друг друга, хотя и были вынуждены тесно сотрудничать, причем своей враждой они были обязаны королю, который придерживался правила истинного правителя: разделяй и властвуй. Отношение Оливье к Тристану Отшельнику в полной мере распространялось и на его заместителя. Именно поэтому королевский брадобрей так развеселился, стоило Вателю опозорить его доверенного человека. В комнате, помимо прево, находился королевский банкир, сеньор Жак де Бомон, священник – исповедник короля и астролог Мартиус Галеотти. Итальянский астролог был высоким и тучным человеком средних лет, имевшим большую черную бороду, которая спускалась до середины его груди. Одет он был в похожее на рясу одеяние, только пошитое не из грубого сукна, а из шелка.

– Мой дорогой друг Тристан жалуется на тебя, Оливье. Говорит, что твой человек нехорошо обошелся с Жильбером. Это как понять?

Брадобрей короля, неплохой психолог, за столько лет сумел настолько хорошо изучить своего повелителя, что с лёта умел подмечать те маленькие детали в поведении и облике короля, которые позволяли ему понять, в каком настроении находится Людовик. К тому же он прекрасно знал, как тот любит вмешиваться в личные дела своих придворных, при этом разговаривая со своими советниками, людьми низкого рода, он всегда играл роль славного малого, показывая им, что они все как бы равны, вот только им прекрасно было известно, что король держит их за горло и в любой момент может сжать пальцы. Вот и сейчас, судя по веселью в глазах короля, тому хотелось развлечься, глядя на стычку своих советников, но было в нем еще что-то, весьма похожее на любопытство.

«Скорее всего, – сообразил брадобрей, – мэтр успел поделиться новостью с королем о странном человеке моем в кабине. И теперь ему хочется его увидеть».

Несмотря на то, Людовик был весьма богобоязненным человеком, он верил в мистику и черную магию, и стоило ему услышать о преображении человека, которому проломили голову, он вызвал своего исповедника, преподобного отца Серафима и астролога, который потом должен будет составить гороскоп, чтобы определить, что за этим чудом стоит: бог или дьявол. Сеньору Жаку де Бомону, королевскому банкиру, было весьма любопытно, чем кончится история с Клодом Вателем, услугами которого он пару раз пользовался.

Полторы недели тому назад, уезжая по государственным делам и проезжая через Тур, он чисто случайно оказался на площади во время проведения казни, где и узнал в подмастерье палача Клода Вателя, пропавшего несколько недель тому назад. По возвращении обратно он вспомнил о нем, а будучи близок с Оливье, решил помочь тому разгадать эту загадку.

– Ваше величество, вы же меня хорошо знаете! Как я мог допустить такое безобразие, да еще с кем, с самим Жильбером Гошье, – и Оливье начал играть роль простого и наивного парня, в которой, как ему показалось, хотел его видеть король. – Я сам бы даже подумать о таком не мог. Это все Клод Ватель, ваше величество! Вот с ним действительно случилось чудо! Я вам как-то говорил о нем. Помните, вы еще смеялись над прозвищем, которое я ему дал. «Лисий хвост».

– А! Этот. Помню. Ты еще тогда отозвался о нем, как о весьма ловком жулике.