Подменный князь

Тот кивнул и слегка улыбнулся. Приятные воспоминания нахлынули на него.

— Любава говорила мне о том, что вы с ней были близко знакомы, — добавил я, но в этом уже не было необходимости. Свенельд расплылся в улыбке и, взглянув на Блуда, доверительно сообщил:

— Очень хороша была у старого Рогвольда ключница. Очень хороша. А где она теперь? Что с ней?

— Пропала куда-то, — недовольно буркнул боярин. — Откуда я знаю? Она в церкви была вместе вот с этим, когда…

— Когда ваши люди зажгли храм и стали убивать всех там находящихся людей, — вставил я. — Любава была там со мной. И теперь я хочу знать, где она.

— Это были не наши люди, — мрачно выдавил из себя Блуд. — Совсем не наши люди. Мы — вообще не враги христианам. Все это злодейство совершили люди князя Владимира по его приказу. А мы только смотрели на это. Тебя спасли, между прочим, по моему приказу. Если бы не я — подняли бы на копья, как всех других.

— Ну да, — отозвался я иронически. — Спасибо тебе, боярин, спас жизнь. Правда, ты не стал бы меня спасать, если бы я не был тебе зачем-то нужен. Ведь правда?

— Правда, — кивнул Блуд. — Ты нам нужен. Но мы со Свенельдом — люди честные и печемся о благе Киева и всего княжества. Всех земель его: кривичей, дреговичей, новгородцев, а не только русов и полян. Мы напрасно людей не губим и не стали бы убивать христиан.

Эти слова окончательно вывели меня из себя. Никогда не любил я тех, кто рядится в одежды благородства, не имея для этого оснований.

— Честные люди? — переспросил я. — А когда при вас же убили на реке князя Ярополка? Вашего князя, который вам доверился, взял с собой. А вы стояли и смотрели, как его убивают. Очень честно с вашей стороны!

Мои слова задели за живое Свенельда.

— А что мы могли сделать? — мрачно заметил он, глядя в сторону. — Все же произошло так быстро…

Старый воин совсем не умел лгать и выкручиваться. Ему самому было неловко за себя.

— Вы все прекрасно знали, — парировал я в ответ. — Боярин Блуд накануне вечером был в лагере Владимира. Я видел его там. Вы заранее договорились с Владимиром об убийстве Ярополка — вашего законного князя.

Снова наступила пауза. Воевода и боярин смотрели друг на друга. Потом Блуд принял решение.

— Да, — сказал он, вставая с лавки. — Уж не знаю, из будущего ты пришел или из прошлого, или еще откуда, но голова у тебя неплохая. И язык работает хорошо, словно ты в Византии обучался. Слышал я, есть такая наука, риторика называется. Берут вот таких, как ты, и учат много лет. А потом такие, как ты, становятся ужасными говорунами.

— И им вырывают языки, — вставил Свенельд.

— Язык ему пока рано вырывать, — миролюбиво ответил Блуд. — Может быть, потом. А сейчас вот что: в столовой горнице угощение готово. Мы с воеводой собирались повечерять, а тебя обратно в клеть отправить. Ну, да уж ладно: решил я, что надо нам с тобой познакомиться поближе. Ты к нашему делу подходишь, как я вижу. Только вопросов у тебя слишком много, ничего ты в жизни не понимаешь.

* * *

Стол у боярина Блуда был накрыт богато. Только здесь, после нескольких недель пребывания на Руси десятого века, я увидел наконец то, что всегда ассоциируется у современного человека с древнерусской стариной — обильные рыбные закуски, аппетитные соленые грибы в мисочке, маленькие крепкие огурчики, покрытые пупырышками, моченый горох и квашеная капуста.

То, что я видел до этого в войске князя Вольдемара или в доме диакона Феодора, очень мало напоминало наши представления о древнерусской еде: овсяная или пшенная каша, плохо приготовленное мясо либо вареные овощи почти без соли, которая была очень дорога…

Здесь же длинный деревянный стол был уставлен глиняными блюдами или мисками, в каждой из которых находилось что-то вкусное.

— Садись, — предложил мне боярин, указав на лавку по другую сторону стола.

Неудобств было два: полное отсутствие вилок, но к этому я уже успел привыкнуть, а кроме того, отсутствие водки. Не такой уж я любитель водки, но закуски на столе были такого сорта, что вызывали мгновенную ассоциацию именно с этим напитком.

Стояло в кувшине пиво: очень темное, без пены, кисловатое. Этот напиток здесь так назывался, но в моем времени никто не назвал бы это пивом. В другом кувшине было вино — густое, терпкое и даже довольно крепкое. Как я узнал потом, его привозили в Киев хазары, делавшие его в своих виноградниках далеко на юге.

Впрочем, больше всего меня в ту минуту волновало ожидание предстоящего разговора. Теперь я уже понял, что первое впечатление меня не обмануло: боярин Блуд действительно оказался тем самым человеком, которого я до тех пор тщетно надеялся встретить. Причина его интереса ко мне была мне еще неясна, но мой встречный интерес к этому человеку оправдался — только он мог действительно объяснить мне события, свидетелем и участником которых я стал.