Подменыш

Моем руки и лицо,
Добродетель налицо.
Потому что чистота —
Это та же доброта.

Перл рассмеялась. Пробили часы, и Уокер проснулся.

– Уокер, – прокричал ребенок из-за двери, – Томас хочет познакомиться с Перл!

– Охх, – простонала Перл. – Может, мне лучше остаться здесь на несколько дней, пока не обвыкнусь. Я не быстро знакомлюсь с людьми. Я…

– Я дико извиняюсь, – сказал Уокер, – я что, забыл представиться? Я…

– Охх, – сказала Перл.

Она все еще была счастлива. И ощущала себя наполненной, полной сил после любви.

Они спустились в библиотеку, и Уокер смешал ей напиток из бара. Перл была счастлива счастьем и дерзостью другого человека. Уокер протянул ей стакан, и она тут же отпила половину его. Детей в комнате не было; только две женщины и один мужчина.

Перл вдруг занервничала, ощутив нервозность других.

Уокер представил их друг другу.

Шелли. Моя сестра.

Мириам.

Мой брат, Томас.

– Какая на вас прекрасная юбка, – сказала Перл Мириам.

У Мириам было доброе грубоватое лицо и коса, спускавшаяся до талии.

– Спасибо, – сказала Мириам.

Перл была благодарна. Она по глоточку отпивала из стакана.

– Она их шьет, – сказала Шелли. – Люди присылают ей обрезки отовсюду.

– Расскажи нам историю того обычного на вид голубого лоскута, – сказал Томас, указывая на кусочек саржи на талии Мириам.

– Это, – тут же ответила Мириам, – прислал молодой австралийский моряк, получивший увольнение и приплывший домой с Мальты, чтобы помогать жене, которую преследовал черно-белый призрак без головы, обижавший троих ее детей.

Перл уставилась на ее юбку. Она была и цельной, и разнородной. Слово «прекрасная» здесь не годилось, хотя сшита юбка была замечательно.

Перл перевела взгляд с юбки на Томаса. Он отличался такими же крупными габаритами и смуглой кожей, что и Уокер. На нем был довольно замызганный белый льняной костюм и рубашка. Он казался Перл хмурым небом, затянутым тучами.

– А этот откуда? – сказал он, указывая на вполне заурядный белый лоскут рядом с голубым. – Напомни, Мириам.

– Это с подушки самоубийцы.

– Боже мой, – воскликнула Перл.

– Ты должна что-то рассказать нам о себе, – сказала Шелли Перл.

Перл совершенно не представляла, что рассказать о себе. Она поставила стакан на каминную полку, рядом с деревянной статуэткой. Там было несколько фигурок из дерева, все порядка четырех дюймов в высоту. Перл нервозно взяла одну из них.

Никто ничего не сказал. Вокруг нее образовалась тягостная тишина, которую подчеркивал скрип досок пола.

– А это что такое? – почти выкрикнула Перл и смутилась.

Она вытянула руку с деревянной фигуркой. Это было животное, волк. Перл это видела. Она провела ногтем по его резной спине, по пробору, разделявшему надвое шерсть. Фигурка была хорошо проработана и казалась заряженной потной силой в ее влажной руке. Резные глаза и ноздри, тщательно проработанные гениталии, зубы и лапы…

Она уронила ее на ковер.

Томас подобрал ее и поставил обратно на полку.

– Их вырезал Аарон, еще в 1800-х, – сказал он. – Он их сделал дюжину. Волка, медведя, лиса, оленя… животных, которых он убивал. Вначале он был охотником и звероловом. Он многое знал о животных. Он их ел и ловил, и обдирал, и продавал. Потом он стал воссоздавать их.

– А Аарон… это он построил этот дом?

Перл обхватила пустой ладонью свой стакан.

– Он и его жена, Эмма. Аарон заполучил значительное состояние в свое время. Поэтому нам сегодня вольготно живется. Тебя это интересовало?

– Ой, нет, – сказала Перл, – я не думала… нет…

– Он начал как обычный зверолов, но был слишком умен для такого занятия. Хотя дети тебе расскажут, что он перестал убивать потому, что последнее животное, которое он прикончил, заговорило с ним.

Перл посмотрела на Уокера. И хихикнула.

– Что оно сказало? – спросила она.

– Оно сказало: «Что ты смотришь, как я умираю? Скоро ты станешь умирающим животным, и люди будут смотреть на тебя».

Перл ничего не сказала. Это казалось вполне разумным.

– Как бы там ни было, что-то изменило его отношение. Аарон хорошо нажился и решил, что пора окультуриться. Он перенес охотничьи навыки из лесов на рынок. Все, чего он касался, приносило прибыль. Он никому особо не нравился, но так разбогател, что с ним приходилось считаться. Аарон вкладывался в банки, и железные дороги, и пароходы… Он был совладельцем «Генри Клея», самого быстрого парохода на Гудзоне, до 1852 года, когда он загорелся и потонул. Тогда погибло больше сотни человек, и Аарона обвинили в непреднамеренном убийстве, но потом оправдали. Аарон был счастливчиком. Он был счастливчиком до самого дня своей смерти.

– Ну что ж, – сказала Перл неопределенно.