Подменыш. Духовидец. Кошмары. Одержимые. Пражский студент (сборник)

Обеими руками он ухватился за скамью. В это время снова заиграл орган. А! «Партита» Баха! Медленно освободились его руки, приподнялись локти и снова устало упали. А он все пил и пил эти Звуки…

Тишина. Несколько шагов наверху, в галерее. Это уходил органист. Ян посидел ещё некоторое время. Наконец встал, пошёл к двери. Нашёл её запертой и вернулся обратно. В поперечном проходе была открыта боковая дверь. Он вышел через неё. Ощупью нашёл дорогу в высокий коридор, ничем не освещённый. Увидел открытую дверь, прошёл через неё в маленькую боковую часовенку, едва освещённую двумя свечами у алтаря. Осмотрелся. Этой часовенки он раньше не видал. Впрочем, в ней не было ничего особенного. Скверные статуи нового времени, иконы в алтаре. Стены покрыты приношениями по обету – вышитыми, разрисованными, с надписями. Счастливо излеченные выражают свою благодарность: святой Кларе – за прошедшую жёлчную болезнь, святому Эразму – за исцеление живота, святой Радегунде – за избавление от чесотки. Один благодарил святого Леонарда, который все ещё успешно конкурировал с господами Эрлихом и Хаттом с их сальварзаном. И на каждом шагу – изъявление горячей благодарности Деве Марии за утоление душевных страданий, за исполнение тайных желаний.

При выходе его взгляд упал на стену над дверью. Он увидел стёртые и смытые краски. Всмотрелся: старые фрески, подобные украшавшим крытый ход. Там висел распятый с бородой. Но это не был Христос. Под женской одеждой ясно видны были женские груди. Внизу слева стоял на коленях пёстро одетый мальчик. Распятая чернобородая святая сорвала с себя один башмачок и бросила его маленькому скрипачу. Золотой башмачок летел по воздуху. А! Это была – Святая Скорбь!

Ян вышел, снова ощупью прошёл через тёмный коридор, повернул за угол и попал в крытый ход. Стояла полная луна, освещая своды и колонны. Он обошёл кругом. Позади были ворота, которые и выведут его на улицу. Они, несомненно, ещё открыты. В противном случае он легко сможет вызвать звонком швейцара музея. Ян услыхал лёгкий кашель. В трёх шагах от себя он увидел человека, сидевшего на балюстраде, приставленной к стройным римским колоннам. Луна светила ему прямо в лицо. Человек был широкоплеч, высок и силён. Услыхав шаги Яна, он повернул голову и усмехнулся, оскалив большие зубы. Затем, стиснув руки, начал тереть их одну о другую…

Ян остановился, взглянул на него.

– Брискоу? – воскликнул он. – Как вы сюда попали?

Иностранец медленно покачал головой.

– Вы ошибаетесь, милостивый государь.

Он поднялся, слегка поклонился и прошёл мимо. Он как будто внезапно вырос. У этого человека были чрезвычайно длинные ноги. Он был, по крайней мере, на голову выше Брискоу.

Ян посмотрел ему вслед. Конечно, он ошибся. Но что это такое – ему все время видятся знакомые? Никогда раньше этого с ним не бывало и нигде на свете, кроме этого города путаных сновидений.

Он нашёл ворота открытыми и вернулся в гостиницу. Взгляд его упал на часы: было за десять. Так долго он сидел в соборе? Он стал ужинать. Пришла горничная и принесла известие, что доктор Фальмерайер вернулся. Он будет сегодня вечером ждать его в кафе. Ян поблагодарил, закончил ужин, опорожнил свой стакан. Хорошо было в этом году льфасское вино!

Он ходил взад и вперёд по переполненной и дымной зале кафе. Кто из этих посетителей может быть доктором, которого он ищет? Ян нашёл себе место в углу, заказал киршу, спросил красивую кельнершу о докторе Фальмерайере. Но она такого не знала. Всего три дня, как она здесь прислуживает, приехала из Брюнека.

Итальянские офицеры со своими дамами в нишах, позади – чернорубашечники-фашисты у бильярдов, другие щёлкают грязными картами на мраморных столах. Впереди – пара играющих в шахматы бриксеновских граждан. Они тихо дымили и передвигали свои фигурьц не слыша окружающего их шума. Недалёко от Яна один господин играл сам с собой. Он поднял глаза как раз в тот момент, когда Ян посмотрел на него.

Быть может, он?.. Но нет! Снова у Яна было ощущение, что он должен хорошо знать этого человека. Тот выглядел очень элегантным. Был одет лучше, чем кто-либо из окружающих. Лицо бледное, точно алебастровое. Тёмные, миндалевидные, несколько колючие глаза. Маленькие чёрные усики на верхней губе.

Разве это не учитель фехтования? Не левантинец? Он переехал в эту прекрасную страну с романским населением? Конечно, в каком-нибудь очень сомнительном обличьи…

Господин не менее пристально смотрел на Яна. Затем усмехнулся, быстро решившись, встал, подошёл к нему. Слегка нагнувшись, сказал:

– Не имею ли я чести видеть начальника отделения Штейнера из Граца?

– Нет, нет, – засмеялся Ян, – но вы знаете меня хорошо, подстегните вашу память. Вы помните о Капри, кавалер?

– Кавалер? – повторил тот. – Капри? Я никогда не был там.

Ян посмотрел ему прямо в глаза.

– Действительно не были или только не хотите об этом вспоминать, господин рыцарь Делла Торре? Или – Борис Делианис, если вам это приятнее?

Господин задумчиво качал головой.